Чак Клостерман - Человек видимый

5. Я нарочно не стал выяснять, как его зовут. Какая разница? Вернувшись в дом, он снял с себя намокшую фланелевую рубашку и, оставшись в майке без рукавов, развернул газету. Он читал все подряд, с первой до последней страницы. И я понял, что обычно одиноко живущие люди уделяют больше внимания прессе. У них нет других интересов.

6. Вот вы слушаете меня, и я вижу, что вы ожидаете каких-то событий и гадаете, зачем я рассказываю вам эту историю. Не стоит ломать голову, успокойтесь. Вы же не гадалка.

7. Я смотрю, как он готовит себе ланч. Он надевает передник и уверенно орудует на кухне. Он обжаривает в сковороде кусочки курицы с апельсинами и желтым перцем. Аромат просто сказочный! Я думал, он завернет все это в тортилью, а он съел все прямо из сковороды, стоя над раковиной. Будет он еще возиться с лепешками! «Этот парень соображает, что к чему!» — подумал я.

8. Погода такая же жаркая, как сегодня, настоящее пекло. Но он не включает кондиционер и не открывает окна, хотя пот буквально струится у него по лицу. Сильно сутулясь, он подходит к телевизору и вручную включает его. Идет бейсбольный матч, но звук слабый, и он практически не следит за игрой. Этот чудной старик в одиночку играет в игру, которую я видел только в плохих ковбойских фильмах: он ставит свою шляпу с широкими полями на пол в гостиной и, как в корзину, бросает в нее одну за другой карты. Такое впечатление, что он совершает какой-то священный ритуал, не вызывающий у него вдохновения. Я сижу в другом конце комнаты и смотрю, как он все бросает и бросает карты. Около трех часов он вдруг поднимает взгляд, но не на меня, а на потолок. «Я знаю, ты там», — говорит он. Это было как удар по почкам. Я ошеломлен. Такого никогда не случалось. «Я знаю, что ты там, — снова говорит он, на этот раз уже не глядя вверх. — Ты не можешь ставить себе в заслугу то, что произошло со мной».

Это становилось интересно.

9. В течение следующего часа я стараюсь сидеть еще тише, едва дышу. Я пытаюсь понять, как этот метис угадал мое присутствие — я ведь был очень осторожен. Конечно, и я могу в чем-то ошибиться, но не по беспечности. Я всегда соблюдаю осторожность. Я жду, что он снова обратится ко мне или вызовет полицию. Если придется, я, конечно, сбегу, но лучше бы обошлось без полиции. Мне хочется понять, что с ним происходит. Примерно в шесть часов он начинает готовить ужин. Продукты те же, что и в ланч — курица и перец, обжаренные в той же сковороде. Тарелками он не пользуется. Только теперь у него на десерт банан. Очищая его, он снова заговорил: «Это было не смешно. Все это сплошное вранье. На самом деле все не так. У нас нет диктаторов в этой стране». Вот уж этого я никак не ожидал услышать. «Нечего врать», — говорит полумексиканец, ни к кому не обращаясь.

Раздается телефонный звонок. Невероятно пронзительный — сигнал поставлен на самую большую мощность, а аппарат находится прямо у меня над головой. Он медленно подходит к телефону и снимает трубку. Я окаменеваю. Он стоит в трех шагах от того места, где я скрючился на полу. Если сегодня днем он знал, что я у него в доме, как он мог не знать, что сейчас я прямо рядом с ним? Это не укладывается у меня в голове.

— Перестань мне надоедать! — говорит он в трубку и кладет ее.

Через десять секунд телефон снова издает оглушительный трезвон. Он снимает трубку, не дожидаясь, когда звонок умолкнет.

— Послушай, — спокойно говорит он, — если ты не перестанешь меня преследовать, я перебью всю твою семью. Я сожгу твой дом и порублю всю мебель. Я не стану молиться ни за тебя, ни за твоих детей, ни за твоих внуков. Я стану тебе сниться. Я свяжусь с Роберто Дюраном. [38] Роберто Дюран (р. 1951) — канадский боксер, признанный лучшим легковесом XX века, начал выступать в 1968 году, закончил карьеру в 2001 году. (Примеч. пер.) Мы с ним были близкими друзьями. Ты это знаешь? Ты меня понимаешь? Хорошо.

Он снова кладет трубку без каких-либо признаков волнения или раздражения. У него на лице одно и то же выражение, для которого в английском языке нет названия. Что-то вроде застывшего сочетания скуки, сожаления и чувства собственного достоинства. Может, в немецком языке есть подходящее определение.

Старик медленно поднимается на второй этаж. Я крадусь следом и уже ничего не боюсь.

10. Я иду за ним в спальню, которая выходит на открытую веранду. И снова его дом поражает меня своим великолепием — дорогая мебель, шторы, обои и покрывала выдержаны в синих и золотистых тонах. И все это старинное и слегка запущенное, но роскошное. Не знаю, кто декорировал дом, но уверен, что не сам старик. Здесь наверняка обитала женщина, может, не так давно. Повсюду вышитые подушки.