Колин Маккалоу - Неприкрытая жестокость

— Здесь ты прежде не был.

— Да, но много раз бывал в Талисман-тауэрс!

— Я многое изменила, Курт.

Он открыл книгу и начал читать, а Хелен тем временем продолжила попытки освободить руки, которые ему под ней не было видно. Она поняла, что на руках надеты ее собственные наручники, связанные цепью с его наручниками, что на щиколотках. Комиссар взял несколько образцов на пробу, так как продавец клялся, будто бы они затягиваются тем сильнее, чем сильнее сопротивляется преступник. Хелен выдали комплект, чтобы опробовать его на Делии и Нике, которые вскоре поняли, как блокировать механизм сжатия. Поняла и Хелен.

Курт-Додо с успехом надел их на нее, но сильно не затянул. Возможно, он хотел, чтобы самую сильную боль ей причинял он, а не наручники.

Ее суставы были тонкими и гибкими, а сила воли — неимоверной. Только бы книга заняла его целиком и полностью! Короткая цепь удерживала ее руки вместе. Хелен схватила пальцы правой руки левой рукой и сжала их вместе, двигая левую руку вниз, потом сжала их еще сильнее, пока ладонь правой руки не стала почти такой же узкой, как запястье. Как больно! Наручник соскользнул. Теперь будет проще освободить левую руку, работая свободной правой. Отгородившись от боли, она протиснула и левую ладонь сквозь наручник, полностью освободив руки. Она лежала в центре кровати — до подушки ползти и ползти. Но Хелен заставила себя всем видом изображать неподвижность и перемещалась очень медленно, буквально по миллиметру, чтобы он боковым зрением не смог уловить никакого движения. Книга поглотила его, но если бы он взглянул на нее, то все бы понял, уж слишком сильно изменилось ее положение.

Хелен застыла, понимая, что ее единственная надежда на спасение в пистолете. Впервые с того момента, как он предстал перед ней во всей красе своего второго Я, она испытала приступ страха. Холодный и черный, как космос, он был неким существом внутри безрадостного человеческого тела, которое наслаждалось чужим ужасом и впадало в экстаз при виде страданий. Но Хелен испугалась не мучений или смерти. Она боялась, что не справится. Она должна справиться, должна!

— Ты отдыхаешь, чтобы у тебя потом опять встал? — спросила она, отвлекая его от чтения.

Он с удивлением посмотрел на нее и, как девушка надеялась, не заметил, насколько она сдвинулась.

— Даже ты не заставишь меня впасть в неистовство, — с насмешливой улыбкой ответил он.

— Ты когда-нибудь достигал оргазма?

На его лице читалась ложная стыдливость вкупе с отвращением.

— Омерзительно! Ты омерзительна! Это тебя не касается!

— Совершеннейшая чушь! Ты кончал, Курт?

Теперь он действительно разозлился и не замечал ее движений.

— Безнравственно! Ты безнравственна!

Еще несколько дюймов. Все ближе и ближе…

Он вскочил с кресла и бросился к кровати, его лицо исказил гнев; только сейчас Хелен заметила на прикроватном столике рядом с ним пистолет с глушителем. Это был ее шанс. Выгибаясь и принимая сидячее положение, пока он в удивлении на нее уставился, Хелен одновременно выбросила вперед руку со своим парабеллумом. Она выстрелила ему в правую часть туловища. Курта отбросило назад, он распластался на пушистом белом ковре, по-прежнему не сводя с нее глаз, и маленькие розовые пузырьки стали появляться у него на губах.

— Ты будешь мертв, как додо, Курт, — сказала она, ставя ноги на ковер. Она прекрасно видела собирающуюся у его рта красную пену. — Еще можешь говорить?

Он попытался, но закашлял.

— Страшно умирать, Курт?

Ее слова заставили его задвигаться.

— Это отличные апартаменты, совершенно звуконепроницаемые, — продолжила она спокойно и непринужденно. — Звуки выстрелов могут принять только за какой-то взрыв, произошедший вдалеке отсюда. Я обязательно позвоню в полицию. Когда захочу. Но сначала я хочу, чтобы ты помучился. Выстрел в живот. Боже мой, как же это больно!

Короткое страшное дуло поднялось вверх, пистолет выстрелил.

Курт издал тонкий и пронзительный вскрик.

— Не думаю, что задела жизненно важные органы, — сказала она. — Но ты можешь надеяться. Нет никаких артерий! Только печень и живот.

Его крики делались все тише, розовая пена капала изо рта, а хлынувшая из раны на животе кровь стала темной.

Она продолжала говорить с ним, хотя не знала, слышал ли он ее в самом конце. Только когда последние огоньки жизни погасли в его глазах, она выстрелила ему в сердце.

— Шоу закончено, — сказала она, оглядывая свое обнаженное тело. — Никакие полицейские не должны это видеть.