И подумал: поймет ли это Маргарет? Поймет ли, что к концу жизни — после долгой дороги вверх, от сиротского дома до высшего поста в своей стране — он не может вернуться к подаяниям?
Маргарет протянула руку и сжала его пальцы.
— Не имеет значения, Джейми. — В голосе ее звучало волнение. — О, я считаю это позором, что премьер-министры должны быть бедными, после того как ты отдал всего себя стране и сделал столько всего бескорыстно. Быть может, настанет день, когда кто-то это изменит. Но для нас это не имеет значения.
Он почувствовал благодарность к ней и любовь. И подумал: насколько может хватить щедрости и веры? Он сказал:
— Есть еще кое-что, о чем мне следовало тебе сказать годы назад.
И протянул ей старую программу съезда, которую принес ему Бонар Дейц, — той стороной, где был написан текст.
Маргарет внимательно прочла.
— Откуда бы это ни пришло, — сказала она, — я считаю, что ты должен теперь это сжечь.
Он с любопытством спросил:
— Это не вызывает у тебя протеста?
— Да, — ответила она, — в определенном смысле вызывает. Ты мог бы по крайней мере довериться мне.
— Мне, наверно, было стыдно.
— Что ж, — сказала Маргарет, — могу понять. — И, поскольку он молчал, добавила: — Если тебе от этого станет легче, хотя я не думаю, что бумага что-то меняет, кроме как для Харви Уоррендера. Я всегда считала, что тебе была предназначена такая доля, предназначено делать то, что ты делал. — Она вернула ему бумагу и мягко добавила: — Каждый совершает что-то плохое и хорошее. Сожги ее, Джейми. Ты уже давно это ликвидировал.
Подойдя к камину, он зажег спичку, и вспыхнула бумага. Он держал ее за уголок, пока пламя не добралось до руки. Тогда он бросил бумагу, увидел, как она вся сгорела, и каблуком превратил ее в пепел.
А Маргарет что-то искала в сумке. Наконец вытащила квадрат печатной бумаги и сказала ему:
— Я увидела это в сегодняшней утренней газете. И вырезала для тебя.
Он взял у нее бумажку и прочитал: «Для родившихся под знаком Стрельца сегодня успешный день. Удача поворачивается…»
Не докончив чтения, он скомкал бумагу.
— Мы сами создаем свои богатства, — сказал он. — Я создал свое, женившись на тебе.
Без трех минут четыре Артур Лексингтон стоял в правительственной гостиной.
— Лихо вы это раскроили, — сказал министр внешних сношений.
Джеймс Хоуден кивнул:
— Немало пришлось потрудиться.
— У меня плохие новости, — быстро произнес Лексингтон. — Сразу после вашего выступления Несбитсон и остальные пятеро намереваются выйти из палаты.
Это было последним ударом. Раскол кабинета министров при шести подавших в отставку — это достаточно серьезно. А чтобы бывшие министры к тому же ушли из палаты — окончательно порвали с правительством и своей партией, — это уже похоже на катастрофу. Какой-то один член парламента еще может раз в поколение уйти из палаты в высокодраматичный момент. Но чтобы четверть кабинета министров…
Хоуден мрачно подумал: это — как ничто другое — сосредоточит внимание на оппозиции Акту о союзе и ему самому.
— Они внесли предложение, — сказал Лексингтон. — Если вы отложите объявление, они приостановят свою акцию, пока мы снова не встретимся.
На секунду Хоуден заколебался. Хотя и поздно, но он все еще может успеть позвонить в Вашингтон. У Милли прямая линия…
Затем он вспомнил слова президента: «Время не терпит. Расчет, разум, логику — мы все использовали… Если у нас еще есть время, то благодаря Божьей воле… Я молюсь, чтобы нам был дарован год… Самое лучшее для наших детей; для их еще не родившихся детей…»
И он решительно заявил:
— Ничего откладывать мы не будем.
— Так я и думал, — спокойно произнес Лексингтон. И добавил: — Я полагаю, нам следует идти.
Зал палаты общин был забит до отказа — ни одного свободного места внизу, да и все галереи заполнены. Каждый дюйм зала был до предела занят — публика, пресса, дипломаты, почетные гости. Зал волновался, когда вошел премьер-министр с Артуром Лексингтоном позади. Выступавший член парламента с задних скамей правительственной стороны, глядя на часы и памятуя указания партийных вождей, заканчивал свою речь.
Джеймс Хоуден вторично за день поклонился спикеру палаты и занял свое место. Он чувствовал это множество глаз, смотревших на него. Скоро, когда заработает пресса и телетайпы начнут выплевывать срочные сообщения, на него будет смотреть вся Северная Америка, даже весь мир.
Над собой, на галерее для дипломатов, он видел советского посла, сидящего напряженно, без улыбки; посла США Филиппа Энгроува; высокого комиссара Великобритании; послов Франции, Западной Германии, Италии, Индии, Японии, Израиля… и с дюжину других. Сегодня вечером отчеты пойдут по телеграфу и с курьерами во все основные столицы.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу