Артур Хейли - В высших сферах

А Милли в этот момент слушала, что ей говорили по телефону.

— Да, — сказала она. — Я записала. — И свободной рукой написала вторую записку. Снова прикрыв трубку рукой, она сказала Ричардсону: — Президент выехал из Белого дома и едет в Капитолий.

Он мрачно ответил:

— Поприветствуем его. Надеюсь, он знает туда дорогу.

Милли заметила время: 15.30.

Брайан Ричардсон встал и подошел к ней.

— Милли, — сказал он, — да черт с ним со всем. Давай поженимся. — Помолчал и добавил: — Я уже начал оформлять развод. Элоиза помогает.

— Ох, Брайан! — На глаза ее вдруг набежали слезы. — Ты выбираешь самое неподходящее время. — Рука ее по-прежнему прикрывала телефонную трубку.

— Подходящего времени не бывает… никогда. — И грубовато заметил: — Приходится брать то, что можешь добыть.

— Хотела бы я иметь твою уверенность, — сказала она. — Я думала об этом, думала много.

— Послушай, — не отступался он, — будет война — все так говорят — и что угодно может произойти. Давай же возьмем от жизни то, что остается, и максимально это используем.

— Если бы только это было так просто. — Милли вздохнула.

Он с вызовом произнес:

— Мы можем сделать все так, чтобы было просто.

Она с несчастным видом сказала:

— Брайан, дорогой, я не знаю. Честно говорю — не знаю.

«А может быть, знаю? — подумала она. — Потому что хочу слишком многого: независимости и брака, и чтобы то и другое было самым лучшим и ни от чего не надо было отказываться?» А такого, она знала, быть не могло. Возможно, слишком долго она была независима.

— Я люблю тебя, Милли, — неуклюже произнес он. — Я, по-моему, уже говорил тебе, и тут ничего не изменилось. — Ему хотелось выразить всю глубину того, что он чувствовал. Но для некоторых вещей трудно найти слова.

Милли взмолилась:

— Не можем мы еще какое-то время жить как жили?

«Еще какое-то время. Так оно всегда было, — подумал он, — и так всегда будет. Еще какое-то время, и рано или поздно один из нас решит, что пора кончать».

— Наверное, — сказал он. И почувствовал, что теряет что-то, чем никогда не обладал.

В комнате 16 — большом, роскошно обставленном святилище, примыкавшем к кабинету спикера, которым пользовались все партии, премьер-министр встретился с Бонаром Дейцем. В комнате, кроме них, никого не было.

Дейц спокойно произнес:

— Спасибо, что так быстро пришли.

Хоуден кивнул. Предчувствие, возникшее ранее, не покидало его. Он неуверенно спросил:

— Что это вы хотите сообщить мне про Харви Уоррендера?

Вместо ответа Дейц произнес:

— Вам известно, что мы живем рядом в Рокклиффе?

— Да. — Хоуден знал, что Уоррендеры и Дейцы живут напротив друг друга.

— Сегодня утром жена Харви позвала меня к ним в дом. — И лидер оппозиции добавил: — Жена Харви и моя жена — добрые подруги.

Хоуден нетерпеливо бросил:

— Продолжайте.

Его собеседник медлил, худое лицо ученого было взволнованно. Затем он сказал:

— Харви заперся у себя в кабинете. Он не желал выходить оттуда. Когда мы стали его звать, он пригрозил, что покончит с собой.

Хоуден был потрясен и сказал:

— И он…

— Нет. — Дейц покачал головой. — Люди, которые грозят это сделать, обычно никогда такого не делают — во всяком случае, так мне говорили.

— В таком случае что же…

— Со временем мы к нему проникли. У них есть слуга. Мы вместе с ним взломали дверь.

От этой медлительности можно было взбеситься. Хоуден резко произнес:

— Ну и что дальше?

— Это был кошмар. Харви совсем обезумел. Мы пытались его усмирить. А он бессвязно бормотал, брызгал пеной…

Словно они говорили о чем-то абстрактном, Хоуден заметил:

— Я всегда считал, что подобные вещи случаются только в романах…

— Да нет. Поверьте, это не так. — Дейц снял свои очки со стеклами без оправы и провел рукой по лицу. — Надеюсь, мне никогда больше не придется наблюдать такое.

Было впечатление нереальности происходящего. Хоуден спросил:

— Ну и что было потом? — И окинул взглядом тощую фигуру собеседника — фигуру, которую жестокий карикатурист назвал однажды жердью.

— О Господи! — Дейц закрыл глаза, потом снова их открыл. Он усилием воли совладал с собой. — По счастью, их слуга оказался сильным. Он держал Харви. Мы привязали его к креслу. И все это время… пытаясь вырваться, брызжа слюной…

Это было невероятно, гротескно.

— Я не могу этому поверить, — сказал Хоуден. И обнаружил, что руки у него дрожат. — Я просто не могу этому поверить.