Джон Коннолли - Гнев ангелов

— Ты в порядке, Тедди? — спросил Грейди, и друг, подняв голову, глянул на него.

Нос у парня был разбит, кровь заливала рот. Грейди толком не понял, но ему показалось, что в окровавленном рту Тедди явно недостает имевшихся еще недавно зубов.

— Прости меня, — еле слышно произнес Тедди. — Мне так жаль.

Из-за дивана выскочил странный мальчишка, словно в доме началась какая-то дурацкая затейливая игра, целью которой было напугать Грейди Веттерса, вернув ему нелепые страхи детства, что и сделал с большим успехом вид этого мальчишки. Опухший, с нездоровой бледностью онкологических больных и уже поредевшими тусклыми волосенками. Вокруг глаз темнели синяки, нос распух, а на шее вздулся уродливый багровый вырост. В других обстоятельствах Грейди мог бы пожалеть беднягу, если бы на лице мальчика не отражалось выражение пустоты и злорадства; именно такими Грейди всегда представлял лица палачей в концлагере, уничтоживших бесчисленное множество заключенных. В правой руке мальчик держал окровавленные щипцы. Левой рукой он бросил что-то в сторону Грейди, и у ног упали четыре выдернутых с корнями зуба.

Грейди уже подумал, не видит ли он кошмарный сон. Может, он еще спит и если заставит себя проснуться, то все это исчезнет? Он всегда видел очень яркие сны: такова уж участь художников. Однако вечерний воздух холодил его щеки, и он понял, что не спит.

В дверях за спиной Тедди появилась женщина. Ее лицо портило то, что на первый взгляд могло показаться розовым родимым пятном, но на самом деле уже через мгновение стало понятно, что оно обезображено ужасным пузырящимся ожогом. Левый глаз закрывала марлевая повязка. Все эти детали, однако, не шли ни в какое сравнение с тем, что в правой руке она держала пистолет, а в левой покачивались какие-то шнуры.

Она нацелила пистолет в затылок Тедди и нажала на курок. В ушах Грейди громыхнул выстрел, и друг замертво рухнул на пол.

Грейди развернулся и, влетев в спальню, захлопнул за собой дверь. Никакого замка там не было, поэтому он придвинул к двери кровать и бросился открывать окно. До него донесся звук поворачивающейся дверной ручки и проехавшейся по полу кровати, но он даже не оглянулся. Оконная рама залипла, но Веттерсу удалось открыть ее ударом кулака. Он уже поставил одну ногу на подоконник, когда что-то навалилось ему на спину и детская рука змеей обвилась вокруг его шеи. Грейди попытался забраться на окно и выпрыгнуть, но потерял равновесие из-за повисшего на нем мальчишки. Закачавшись на подоконнике, Грейди вцепился руками в раму, но тут в него впились более сильные руки, вынудив выпустить раму из рук. Почувствовав, что окончательно потерял равновесие, парень тяжело грохнулся на пол; мальчик ловко скатился с него, не желая быть придавленным телом Грейди. Перед ним появилась фигура женщины. Одним коленом она придавила грудь Грейди и, прижав его руки к полу, направила дуло пистолета ему в лицо.

— Не двигайся, — скомандовала она, и парень подчинился.

Он почувствовал острую боль в левом предплечье и увидел, что мальчик сделал ему укол каким-то старым металлическим шприцем.

Грейди попытался возразить, но женщина накрыла рукой его рот:

— Нет. Пока ничего не говори.

На Грейди вдруг навалилась огромная усталость, но он не уснул, а когда женщина начала задавать вопросы, он отвечал на них, и отвечал все, что знал.

В гостиной Дэвиса Тейта насильно пристегнули к массивному радиатору. Незваный гость еще до прихода хозяина повесил на трубу батареи наручники, поэтому сейчас свободной оставалась только левая рука Тейта. Удачно, что из-за теплой погоды отопление выключено, и температура в квартире приятно освежала. То, что Дэвис мог шутить в данной ситуации, удивило даже его самого, заставив предположить, что либо он смелее, чем думал, что казалось маловероятным, либо — что более вероятно — от страха у него поехала крыша.

Незнакомец из бара сидел на стуле рядом с Тейтом, поигрывая перед его носом своим китайским боевым ножом-бабочкой, и каждый промельк лезвия вызывал у Дэвиса невольное содрогание, предчувствие угрожающей ему в ближайшем будущем боли. Порез на шее перестал кровоточить, но вид покрасневшей рубашки вызывал тошнотворные позывы, как и бьющий в нос сильный запах курева, от которого начало щипать язык.

Да и незваный гость ужасал его. И не только из-за ножа в мускулистой руке, хотя оружие выглядело весьма впечатляюще. Весь облик незнакомца передавал ощущение неумолимого злоумышления, какого-то непостижимого садистского желания. Тейту вспомнился вечерок в клубе приграничного города Эль-Пасо, когда общий знакомый представил его компании парней, утверждавших, что они обожают его программу. Неописуемые персонажи с обгоревшей кожей и стеклянными глазами мертвых животных, которые то ли вернулись после конфликта в Афганистане, то ли им вскоре предстояло туда отправиться. К концу вечера все изрядно накачались выпивкой, и Тейт достаточно осмелел, чтобы задать вопрос о роде их занятий. Ему сообщили, что они специализируются на допросе пленных: они вызывали у людей ощущение, будто те тонут или захлебываются, морили их голодом, мучили холодом и всячески изводили, хотя — как ему особо пояснили — их действия были исключительно целенаправленны. Пытки проводились не ради удовольствия, и как только с их помощью добывались нужные сведения, пленных оставляли в покое.