Джон Коннолли - Гнев ангелов

По мере удаления от порта туристы исчезали вовсе, а в районе бара «Заблудший медведь» вообще было безлюдно, несмотря на то что день уже клонился к вечеру. В течение светлого времени суток в двери «Медведя» втекал небольшой, но неизменный поток местных жителей, знакомые все лица, которые обеспечивали бары доходом даже в такие тишайшие времена. И сейчас в подступающих сумерках, когда голубые небеса начали темнеть, «Медведь» готовился отдохнуть в той спокойной и сердечной атмосфере приглушенных разговоров и тихой музыки, что звучали в темных уголках, где беседовали влюбленные или друзья, а порой велись и более таинственные переговоры.

В коротких черных волосах субтильной женщины белела странная прядь, придавая ее обладательнице сходство с сорокой, а на шее темнел S-образный шрам, похожий на змеиный след, оставленный на бледном песке. Ее ярко-зеленые глаза отвлекали внимание от сеточки мелких морщин и притягивали взгляд к лучистой улыбке, придававшей лицу особую красоту. Женщина выглядела не старше и не моложе своих лет и разумно пользовалась косметикой. Обычно ее вполне устраивала дарованная Господом внешность, и лишь изредка, выезжая в город по делам или отдохнуть, она испытывала потребность «навести марафет», как обычно называл наложение макияжа мой дед. Она не носила обручального кольца, и единственным ее украшением служил нашейный серебряный крестик на дешевой цепочке. Ногти были обрезаны так коротко, что их можно было бы принять за обкусанные, если бы линия обреза не выглядела исключительно аккуратной и ровной. Прореху на правом боку ее черных брюк скрывала мастерски сделанная и едва заметная треугольная заплатка. Брюки хорошо сидели на женщине, и, вероятно, когда-то она выложила за них круглую сумму. Эта скромница явно не принадлежала к тому типу дамочек, что выбрасывают вещи из-за какой-то дырочки. И я допускаю, что она даже сама починила брюки, не доверив их никому другому и не желая тратить деньги на то, с чем отлично может справиться сама. Классическая белая мужская рубашка свободно спускалась до брючного пояса. Рубашку ей, очевидно, сшили на заказ, поэтому она доходила точно до талии. Через тонкую ткань слегка просвечивали контуры бюстгальтера, очерчивающего небольшую грудь.

Сидевший рядом с ней мужчина выглядел по меньшей мере раза в два старше. Ради сегодняшней встречи он принарядился в коричневый саржевый костюм и желтую рубашку. Образ дополнял подходящий по цвету желто-коричневый галстук, который наверняка продавался в комплекте с носовым платком для нагрудного кармана пиджака и от которого хозяин давно отказался из-за показного шика. «Похоронный комплект» — так называл подобный костюм мой дедушка, правда, с другим галстуком, — вполне сгодился бы также для крестин или даже свадьбы, если его обладатель не играл одну из главных ролей на вечеринке.

И даже вытащив на свет божий этот костюм ради важного события, пусть и не связанного с церковным ритуалом прибытия в наш мир или ухода в мир иной, и отполировав кирпичного цвета туфли до такого блеска, что матовые потертости на мысках выглядели скорее бликами отраженного света, старик, тем не менее, по привычке нахлобучил на голову потрепанную бейсболку с фирменной рекламой «Услуги проводника и таксидермиста Сколлея», написанной столь витиеватым шрифтом, что пока вы ее расшифровываете, хозяин успеет всучить вам визитку и поинтересоваться, не нужно ли сделать чучело какого-нибудь животного или, если такового не имелось, не хочется ли вам исправить ситуацию, отправившись с ним на охоту в мэнские леса. Я испытывал самые светлые чувства, глядя, как он сидит напротив меня, нервно сжимая и разжимая кулаки. Его губы подрагивали в полуулыбке, таявшей почти сразу после появления подобно легким волнам душевного волнения, пробегавшим по его лицу. Этот старик явно отличался добротой и порядочностью. Чтобы прийти к такому выводу, мне понадобилось не так много времени, ведь мы познакомились всего лишь около часа тому назад. Он буквально излучал благонравие, и мне подумалось, что после его ухода из нашего мира близкие испытают глубокую скорбь, а просто друзья и знакомые значительно обеднеют.

Но я понимал также, что мое сердечное отношение к нему отчасти объясняется особыми ассоциациями, которые вызвал в памяти этот день. Сегодня была очередная годовщина смерти моего деда. Утром я возложил цветы на его могилу и посидел там немного, рассеянно глядя, как проезжают туда-сюда машины, и сидящие в них люди спешат попасть куда-нибудь в Праутс-Нек, Хиггинс-Бич и Ферри-Бич: все с местными номерами.