Джон Коннолли - Гнев ангелов

А в углу молча сидел Гордон Уолш, наблюдая и слушая.

Именно Уолш первым поднял вопрос об участии Лиат, когда обнаружилась ее связь с лесными событиями. Я сообщил ему, что она весьма опытный эксперт в истории авиации, и сама она в нужный момент должным образом подтвердила мои слова. Гордон Уолш, не желая усложнять себе жизнь попытками расспросить глухонемую женщину о том, чего сам совершенно не знал, удовлетворился нашими объяснениями. Хотя перед отъездом из Фоллс-Энда он ясно дал мне понять, предполагая, что я проживу еще достаточно долго, что в будущем он рассчитывает услышать от меня подробности предложенной ему истории.

К тому времени, когда следователи добрались до частной больницы, где лечился законовед Элдрич, обнаружилось, что врачи уже выписали его на попечение человека, назвавшегося его сыном, и их следов найти не удалось. Впоследствии выяснилось, что взорванное здание, где находилась юридическая контора, в действительности принадлежало пожилой паре, владевшей ближайшим ломбардом, а их договоренность с пропавшим арендатором основывалась лишь на рукопожатии, не подкрепленном никакими документами. Сгоревший дом снесли за неделю, и страховое возмещение, когда его определили, отправилось в их карманы.

Через месяц после лесных событий меня заехал навестить Эпстайн в компании Лиат и одного из сменных молодых телохранителей, которым он доверял свою безопасность. Мы с рабби прогулялись по берегу Ферри-бич, а Лиат и ее соратник следили за нами издалека.

— Почему вы уничтожили список? — наконец спросил Эпстайн.

— А что бы вы стали с ним делать? — отозвался я.

— Проверять, расследовать.

— Убивать?

— Возможно, — согласился он, пожав плечами.

— До и после того, как поименованные в нем люди могли проявить свои дурные наклонности?

Рабби опять пожал плечами:

— Порой необходимы превентивные действия.

— Вот именно поэтому я и уничтожил его, — заявил я.

— В надлежащих руках он мог бы оказаться весьма полезен.

— Вот именно что в надлежащих руках, — согласился я.

— Судя по тому, что я слышал, ваш поступок подверг риску жизнь Лиат. Коллектор угрожал убить ее, если вы не отдадите ему список.

— Он не собирался убивать ее.

— Вы, кажется, слишком уверены в его намерениях.

— Он имеет своеобразный кодекс. Искаженный, жестокий, но тем не менее нерушимый кодекс. И он не смог бы убить ее из-за того, что сделал я: мог убить ее лишь за то, что сделала она сама. Я не верил, что она виновна в чем-то таком, что могло заставить Коллектора включить ее в число своих жертв.

— Я попробую объяснить ей эту тонкость. Боюсь, что если бы вы попытались послушаться его, то она предприняла бы попытку убить вас.

Мы дошли до конца берега и повернули обратно. Солнце начало клониться к закату, зимний ветер дышал нам в лицо.

— Как вы думаете, чем там занимался Малфас? — спросил Эпстайн. — Лиат описала мне странный алтарь, что-то вроде святилища.

— В черепе Малфаса образовалась вмятина, в которую могла бы поместиться книга, — сообщил я. — Он явно повредился умом. Неужели вы думаете, что он понимал смысл собственных действий?

— Но он строил эту конструкцию с какой-то целью. Лиат сказала, что алтарь был обращен к северу. Обращенный к северу алтарь в северном штате. Как далеко на север, по-вашему, может зайти человек, чтобы у него ничего не осталось, никаких объектов поклонения, только снег и лед?

Мы в задумчивом молчании вернулись на парковочную стоянку.

— И здесь уже север, — задумчиво произнес Эпстайн, когда его телохранитель начал прогревать мотор, а Лиат стояла около открытой задней двери, осознав неминуемое приближение их отъезда. — Суровые края. Самолеты здесь разбиваются и медленно погружаются в землю. Сюда навстречу смерти приходят убийцы. Падшие ангелы простирают над северной землей свои крылья, и враги уничтожают их. И вы, вы тоже здесь. Я привык считать, что именно вас они старались завлечь на север, но сейчас полагаю, что мог ошибаться. Здесь по-прежнему обитает иная сущность. Она взывала к Малфасу и пыталась спрятать тот самолет. Она взывала ко всем им, даже если они не осознавали ее призывов. Так полагает Лиат, и я, пожалуй, начинаю ей верить.

Мы обменялись рукопожатием.

— Жаль, конечно, тот список, — задумчиво произнес Эпстайн.

Наши руки еще не разъединились, и он вдобавок накрыл их своей левой рукой, а взгляд его искал на моем лице намек на то, что, он полагал, могло быть правдой: в сумке на дне того темного пруда лежит все, что угодно, но только не список.