Джон Коннолли - Гнев ангелов

Но она не подошла к нему, а просто исчезла из поля зрения. Мальчик, осознав, что еще удерживает дыхание, испустил облегченный вздох. Голос осиного бога слегка затих, за что мальчик мысленно поблагодарил его. Выждав несколько минут, он попытался устроиться поудобнее. С помощью палки проверил размеры своего логова и обнаружил, что оно даже больше, чем он ожидал. Встать он, правда, не мог, но зато легко вытянул ноги. Он мог бы поспать, свернувшись клубочком, но спать нельзя, пока снаружи бродит в поисках злосчастная девчонка. Чтобы убить время, мальчик принялся развлекаться, перебирая воспоминания, а они обрушились на него мощным потоком, когда в голове вновь прозвучал голос мужчины, пытавшегося уничтожить его, голос того ненавистного детектива. Ничего, его время еще придет. Когда-нибудь мальчик найдет сородичей, вырастет и обретет былую силу. Тогда он доберется до этого сыщика, до этого странного типа, чью природу не понимал даже он сам, заманит его в темное, тайное местечко и выяснит о нем всю правду. Для начала, впрочем, он уничтожит женщину и ребенка этого детектива, в такой же кровавой резне, какую устроил с его первой женщиной и ребенком, но на сей раз детективу придется воочию увидеть расправу. Идея такого завершающего круга мести завладела умом мальчика.

В лесу потемнело, и он услышал, как оживились ночные твари. Дважды темнота перед ним разрывалась бледным свечением проходящей мимо девочки, и ее призывный голос уговаривал его перестать прятаться. Она обещала показать ему выход из леса, клялась, что поможет ему выйти отсюда целым и невредимым, если он лишь немного поиграет с ней. Мальчик не отвечал, боясь даже пошевелиться. Лежа в своем убежище, он молился осиному богу, прося его немного пожертвовать ночью, приблизив час рассвета.

Сон подкрался незаметно. Мальчик не помнил того момента, когда глаза начали слипаться, и потому не взбодрился, осознав, что засыпает. Просто бессонницу в итоге победил сон. Вновь открыв глаза, он понял, что сполз по древесным корням на самое дно своего укрытия. Темнота оставалась неизменной, но изменилась ее плотность, и окружающий лес погрузился в тишину. Хотя ведь что-то вырвало его из объятий Морфея… Мальчика внезапно встревожил странный шорох. Кроме того, он промерз до костей, и ему отчаянно хотелось писать.

Мальчик прислушался. Да, откуда-то доносился тихий шорох, какая-то суета; может, крот старательно копает нору, или какое-то животное отрывает спрятанную в земле добычу. Тихая деятельность происходила где-то совсем рядом, но он не смог точно определить ее источник. Глухо отражаясь в его убежище, тихий звук еще больше искажал восприятие мальчика. В его голове опять началось предупреждающее жужжание осиного бога, однако смысл предупреждения по-прежнему оставался неясным.

Он решил, что шум доносится справа от него. Сейчас из этого шума четко выделились звуки когтей, царапающих ствол дерева. Пригнувшись, мальчик приложил ухо к дереву, лицо его находилось едва ли в шести дюймах от земляного дна. «Что же там происходит? — подумал он. — Кто там копается?»

Внезапно из-под земли рядом с ним вырвалась чья-то маленькая рука и вцепилась ему в щеку. Сильные пальцы яростно буравили его лицо. А один из них попал ему в рот, и мальчик в отчаянии сжал зубы, в итоге откусив этот палец, однако хватка не ослабла. Зазубренный ноготь впился ему в правый глаз, и обжигающая дикая боль пронзила его голову. Вслед за рукой из земли уже появилось плечо, а чуть позже голова и грудь. Болезненная бледность девочки проявилась во мраке его укрытия, ее правая рука продолжала все глубже вонзаться в лицо мальчика, а левой рукой она упиралась в землю, увеличивая силу давления. Мальчик боролся ожесточенно, отрывая одной рукой куски ее омертвевшей плоти. Другой рукой, пошарив по земле, схватил свою палку. Подняв ее повыше, насколько позволяла теснота норы, с силой вонзил палку в девочку и почувствовал, как острие пронзило ее тело. Лесная отшельница содрогнулась, и он еще раз ударил ее, но сам уже сполз на самое дно подземного укрытия. И вдруг на него начала сыпаться земля. Девочка больше не пыталась подняться, она принялась закапывать его, закапывать поглубже в такое же сокровенное место, в котором похоронили ее саму; в место со сводом, образованным древесными корнями и земляными стенами, где жуки и многоножки ползали по ее бренным останкам.

Упиравшаяся во что-то палка с треском сломалась. Земля уже доходила мальчику до груди, затем скрыла его шею и наконец подбородок. Он попытался крикнуть, открыв рот, но очередная горсть земли заглушила его последний крик.