Джон Коннолли - Гнев ангелов

— И какого же именно закона? Хотелось бы мне посмотреть, в какой статье серийные убийства трактуются как законное деяние.

— Если вы пытаетесь подловить меня, мистер Паркер, то ваша попытка неуклюжа.

— А ваш помощник более чем неуклюж: он безумен. Если он продолжит действовать против личностей в том списке, то насторожит остальных и тех, кто руководит ими, выдав факт наличия такого списка. И тогда мы потеряем их ради удовлетворения жажды крови вашего помощника.

Элдрич в гневе сжал кулаки. Обнаружив при этом особую учтивость, свойственную его юридическому воспитанию.

— Я мог бы оспорить использование выражения «жажда крови», — сказал он, медленно и выразительно произнося каждую букву последних двух слов.

— Вы правы, — согласился я. — Оно подразумевает эмоциональное проявление, до которого ему далеко. Но лучше мы в другой раз проведем семантическую дискуссию по поводу наиболее точного определения его мании. В настоящее время ему лишь надо понять, что в этом деле гораздо более серьезные ставки, в коих заинтересованы и другие стороны.

Вцепившись пальцами в стол, Элдрич так сильно подался вперед, что его жилистая шея вытянулась, как у черепахи, вылезшей из панциря.

— Вы думаете, его волнуют заботы какого-то старого еврея, обосновавшегося в Нью-Йорке и бормочущего бесконечные молитвы о потерянном сыне? Мой помощник действует . Он посредник божественной воли. В его деяниях нет греха, ибо те, кого он выбирает, утратили свои души из-за собственной порочности. Он призван для великой жатвы, и он не захочет, не сможет остановиться. Досье должны быть закрыты, мистер Паркер. Дела должны быть закрыты!

Губы мэтра увлажнились, и обычно бескровное лицо вдруг живо порозовело. Видимо, он осознал, что переступил традиционные границы приличия. Его напряженность внезапно исчезла, и Элдрич откинулся на спинку кресла, убрав со стола руки. Он вытащил из кармана чистый белый платок, приложил его ко рту и с отвращением глянул на оставленные на нем следы. Платок окрасился кровью. Он поймал мой взгляд, поэтому быстро сложил и спрятал платок.

— Простите, — сказал он. — Неуместная горячность. Я передам ваше пожелание, хотя не могу обещать, что оно принесет пользу. Он ищет и находит, ищет и находит.

— Его деятельность в данном случае может быть рискованной и в другом смысле.

— В каком же?

— Он вынудит их действовать против него, хотя его трудно изловить. Вас найти гораздо легче.

— Ваши слова можно трактовать почти как угрозу.

— Лучше как предостережение.

— Пользуясь вашим же выражением, это вопрос семантики. У вас есть ко мне что-то еще?

— Могу ли я прояснить один последний вопрос? — спросил я.

— Не тяните.

Не глядя на меня, Элдрич принялся строчить что-то на странице желтого блокнота с изящной медной пластинкой. Мысленно он уже простился со мной. Я вывел его из себя. И видел кровь на его носовом платке. Ему хотелось, чтобы я скорее убрался подальше.

— Это касается присланного вам списка.

— Список, список… — Капля крови сорвалась с его губ и шлепнулась на бумагу. Он продолжал писать, смешав кровь с чернилами. — Говорю вам, я не знаю ни о каком списке.

— И я не удивился бы, если бы в нем встретилось мое имя, — продолжил я, игнорируя его отрицание.

Кончик пера замер, и Элдрич уставился на меня, как старый злобный бесенок.

— Встревожены, мистер Паркер?

— Скорее заинтересован, мэтр Элдрич.

Юрист скривил губы.

— Что ж, раз уж вы так убеждены в существовании такого документа и моем знании о нем, тогда давайте поразмыслим. Если бы в том списке появилось мое имя, я мог бы серьезно встревожиться по поводу того, как оправдать попадание в него. — Он нацелил на меня окрашенный кровью кончик пера. — Полагаю, вы встретите моего помощника скорее, чем ожидаете. Уверен, что вам с ним предстоит многое обсудить. Будь я на вашем месте, стал бы готовить защитную речь прямо сейчас.

— И возможно, — добавил он, видя, что я встал, собираясь уходить, — вам стоит всерьез подумать о завещании.

Выйдя из кабинета Элдрича и спустившись на один пролет, я увидел секретаршу. Она встревоженно смотрела вверх на лестницу, испуганная недавно услышанным криком. Несмотря на озабоченность, в губах она сжимала неизменную сигарету.

— Что вы там делали с ним? — спросила она.

— Слегка подверг опасности его кровяное давление, хотя меня удивило, что в нем вообще еще есть кровь.

— Он стар.

— Но не отзывчив.