Джеймс Тейбор - Заледеневший

— Как насчет того, почему это, черт возьми, произошло? — прозвучал откуда-то из слабо освещенной глубины зала хриплый мужской голос.

— Доктор, — обратился Грейтер к стоявшему рядом врачу.

Морбелл в белом халате и темных очках вышел вперед. Сейчас, когда на него были направлены все взгляды, он, казалось, сжался, став меньше ростом.

— Ну… Ах да. Я могу предложить вам следующее объяснение произошедшего. Расхождение ранее наложенных швов. Харриет Ланеэн перенесла в прошлом году эзофагэктомию, то есть частичную резекцию или удаление участка пищевода. Дайана Монталбан при родах два года назад подверглась кесареву сечению. Я уверен, что произошло прободение этих двух хирургических швов…

— Одну минуту, — перебила его одна из присутствующих женщин. Невысокая, рыжеволосая, решительно настроенная. — Вы говорите о хирургических разрезах, так? Но это кожа и подкожные ткани. И это не может вызвать кровотечения, подобного тому, что было у этих женщин.

— Как раз об этом я и собирался сказать, — продолжал врач. — В перенесенных ими операциях было затронуто множество крупных вен и артерий, некоторые из них, должно быть, и разошлись.

— Но почему сейчас и почему почти одновременно у обеих женщин?

— Многочисленные стрессы могут явиться причиной расхождения швов. Иногда причиной этого могут быть состояния, называемые синдромом Элерса-Данлоса. Условия на полюсе очень жестокие. Не мне рассказывать вам об этом. — Он пожал плечами и развел руками.

— Я некоторое время работала хирургической сестрой, — сказала рыжеволосая женщина. — Поэтому я имею представление о том, что такое расхождение швов. Если это происходит, то почти всегда вскоре после операции. Но через длительное время это случается крайне редко.

Халли заметила, как сжались челюсти врача. Грейтер, выступив вперед, объявил:

— При всем уважении к медсестрам, доктор на станции один, и он перед вами. У кого еще есть вопросы?

Некоторое время все молчали. Затем поднялась другая женщина. У нее были блестящие черные волосы, а кожа выглядела очень белой, даже для полюса. Под глазами залегли темно-фиолетовые тени.

— А вот… — она указала на Халли, — как насчет нее?

Все головы в зале повернулись туда, куда показывал ее палец.

— Что насчет нее? — спросил озадаченный врач.

— Она приезжает, и люди начинают умирать. — Женщина пристально посмотрела на врача. — Что вы скажете об этом?

— Я сказал вам, что, по моему мнению, является причиной этих смертей. Я не верю, что доктор Лиленд как-то с этим связана.

— А будь она амбалом, вы бы утверждали подобное? — спросила женщина, и гул одобрения прошел по толпе.

— Разумеется, — ответил врач.

— Что-то мне в это не верится, — язвительным тоном возразила женщина. — Мы не…

Вперед вышел Грейтер:

— Врач ответил на ваши вопросы. Вы хотите спросить еще о чем-либо по существу?

Женщина покраснела и села на место, так и не спросив больше ни о чем.

— Благодарю вас за то, что пришли, — обратился к собравшимся Грейтер. — Возвращаемся к работе.

Люди встали с мест и направились колоннами к нескольким выходам. Халли видела, что некоторые бросают подозрительные взгляды в ее сторону. Несколько человек, перешептываясь о чем-то, показывали на нее пальцами.

Выйдя из кафетерия, Халли направилась в кабинет врача. В отсеках коридора при ее приближении поочередно зажигался свет. Она часто оглядывалась через плечо, не в силах отделаться от чувства, что кто-то идет следом за ней, но, оборачиваясь, всякий раз видела позади себя только темноту.

Врач ожидал ее в своем кабинете. С его шеи свешивался стетоскоп. В кабинете едва хватало света для того, чтобы Халли обратила внимание на странные розовые глаза Морбелла.

— Вы без очков? — спросила она.

— В кабинете я могу регулировать освещение, — ответил он. — У меня синдром Харада. Слишком яркая освещенность не только причиняет боль — я вижу все размытым и нечетким. Словно на фотографии, снятой со слишком большой выдержкой.

Когда глаза Халли привыкли к сумраку, доктор включил какое-то белое призрачное освещение.

— Я знаю, о чем вы сейчас думаете, — сказал он. — Тот, кто не видит, наверняка никудышный врач.

— Я и вправду думала о том, как вам, должно быть, пришлось потрудиться, чтобы в вашем положении стать врачом. И что это достойно восхищения.

Морбелл растерянно заморгал.

— О! — По нему было видно, что к такому ответу на этот обычно задаваемый им вопрос он не привык. — Так как вы себя чувствуете?