Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

Что-то хищное, как у старой лисы, промелькнуло в лице академика. Остальные члены комиссии рассеянно смотрели в стол. И эта рассеянность больше всего не понравилась Шемякину. Он вспомнил, как ему давным-давно на партбюро выговор объявляли. Пока секретарь бубнил с листа решение, остальные члены бюро вот так же рассеянно изучали крышку стола. Холодок потек у Шемякина между лопаток, и он подумал, что нельзя расслабляться после «Черномора». Сел поудобнее и положил перед собой «Белое солнце пустыни», булькнувшее на весь кабинет.

— Что у вас в коробке? — взвился белобрысый эксперт-эколог.

— Бутылка, — пожал плечами Шемякин.

— Хорошо, не бомба! — потер ручки председатель комиссии. — Давайте не отвлекаться…

— Я полагаю, — глубокомысленно начал Шемякин, — что пожарников, кабельщиков и охрану из числа возможных авторов необходимо исключить.

— Верно! — покивал академик. — Вы просто читаете мои мысли!

— Остается еще около пятисот человек, — сказал Шемякин. — Энергетики, операторы, инженеры… Вот среди них и надо искать автора статьи!

— Замечательное наблюдение, — сказал Самоходов. — Главное, очень тонкое… Н-да. Ладно. Развернем вопрос… От кого, господин Шемякин, в последнее время вы слышали критические высказывания о работе станции? Такие высказывания, чтобы они совпадали с выводами статьи?

— От многих, Иван Аристархович, — вздохнул Шемякин.

— Признаться, и сам иногда… высказывал.

— А от кого конкретно, позвольте спросить? — рявкнул сбоку белобрысый эколог.

— Да, конкретно, пожалуйста, — поднял ладошку Самоходов.

— Не помню, Иван Аристархович. — Шемякин по-прежнему смотрел только на академика.

— Попытайтесь вспомнить, — снова вмешался белобрысый. — Это же несложно, Альберт Николаевич! Давайте путем исключения… Людей, с которыми вы непосредственно общаетесь, с которыми по-дружески можно обсуждать работу станции, у вас тут не так уж много… Ну-с? Жена? Вряд ли. Она бухгалтер, и специфические проблемы ее — не интересуют. Старший оператор Мясоедов? Нет? Хорошо. Оператор Серганова? Тоже нет? Ладно. Может, оператор Баранкин?

Шемякин вынужден был посмотреть на белобрысого. Тот играл золотым карандашиком — по блокноту катал. И от этого золотого холодного блеска Шемякину стало зябко.

— Не помню, — угрюмо повторил он. — Многие говорили… Я бы не хотел, чтобы по моей рассеянности у людей были неприятности.

— А почему у людей должны быть неприятности? — Белобрысый вцепился в Шемякина, словно щенок в мячик. — За что — неприятности? Разве они нарушили закон? Ну, порассуждали, покритиковали… Как на любом производстве. Я тут, знаете ли, полюбопытствовал — заглянул в вашу мнемокарту, которую делали на последней медкомиссии. Сплошные единицы… Поздравляю! Так что на память вам грех обижаться, Альберт Николаевич…

— Мнемокарта, — разозлился Шемякин, — относится к документам, составляющим врачебную тайну. У вас есть допуск к такого рода документам?

— Есть, есть, — торопливо сказал Самоходов. — У нас… у всех есть допуски. Не надо заводиться, господин Шемякин! Экий вы, право… Поймите, здесь не допрос, а собеседование. Вы вообще можете не отвечать. Можете даже послать всю комиссию… э… в колыбель цивилизации! Но не торопитесь это делать, потому что такая позиция будет, безусловно, учтена. Скажем, при перезаключении контракта. И это справедливо! Лояльный гражданин не должен бояться парламентскую комиссию, а наоборот…

Самоходов пощелкал пальцами. Пока он трепался, Шемякин решился окончательно:

— К сожалению, я не могу припомнить, кто в разговорах со мной выражал недовольство работой станции и прогнозировал ситуации, сходные с изложенными в статье.

— Значит, не хотите нам помочь, — вздохнул белобрысый. — Тогда хоть прокомментируйте вот эту запись…

Он включил крохотный диктофон с неожиданно сильным динамиком. Голос Баранкина заунывно, на весь кабинет, доложил: «Похожие заявления я неоднократно слышал от шефа, Шемякина Альберта Николаевича. Он так и говорил: скоро провалимся в тартарары, прямо к чертям на сковородку…»

Шемякин развел руками:

— Что взять с Баранкина. Его мнемокарту, надеюсь, тоже посмотрели? Он иногда забывает, пардон, брюки застегнуть. Видите ли, есть такое понятие — аберрация памяти. Полагаю, что в случае с Баранкиным…

— А вот этого не надо! — выкрикнул вдруг подслеповатый заморыш с государственным орлом на лацкане строгого пиджака, чиновник по особым поручениям Твepcкoro губернатора. — Не надо вилять, господин Шемякин! Извините, господа, не мог сдержаться… Войдите в положение — в области паника, резко увеличился отток населения из северной части… Вне сомнения, как раз в связи с публикацией этой дурацкой статьи. Арсений Ларионович, губернатор, из вертолета не вылезает — в его-то возрасте и с больной печенью… А тут, понимаете, дурака валяют! Господин Шемякин просто издевается над комиссией. С бутылкой пришел!