Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

— Иван Аристархович! — обратился Шемякин к академику. — Оградите меня от воплей и оскорблений! А то орла нацепил…

— Ну, друзья мои! — огорчился Самоходов. — Не надо резкостей. Давайте закругляться… Какие еще вопросы есть к господину Шемякину? Пожалуйста.

— Мне бы хотелось, — сказал белобрысый, — услышать от господина Шемякина три коротких и вразумительных ответа на три таких же коротких вопроса… Первый. Когда вы, господин Шемякин, в последний раз виделись с господином Панкеевым? Для членов комиссии даю справку: Иван Алексеевич Панкеев, руководитель радикального экологического движения, выслан из Москвы в Тверь три года назад за организацию кампании гражданского неповиновения. В ссылке продолжает свою руководящую деятельность. А теперь я жду ответа от вас, господин Шемякин.

— Панкеева видел года два назад, — тусклым голосом сказал Шемякин. — В Твери, случайно. Кто-то из общих знакомых представил… Больше не встречались.

— Хорошо. Второй вопрос. Где сейчас находятся документы общественной экспертизы, которые вы много лет хранили дома и к которым когда-то руку приложил не кто иной, как господин Панкеев?

— Сжег… — прикрыл глаза Шемякин. — Давно сжег.

— Ясненько. Ну-с, третий вопрос. Самый существенный. В какой мере вы участвовали в написании статьи?

Шемякин понимал, что надо немедленно протестовать. Пусть и не по существу вопросов. Главное — возмущенно и громко… Но не мог заговорить — какая-то равнодушная усталость накатила. Конечно же, не помогла никакая конспирация — вон они уже и до Панкеева добрались… Между прочим, члены комиссии после последнего вопроса белобрысого разом бросили изучать поверхность стола и посмотрели на Шемякина. Ему захотелось закрыть глаза, чтобы не видеть холодных и враждебных лиц. Только с большим трудом он заставил себя криво улыбнуться:

— Решили на мне отыграться, господин член комиссии? Не знаю, какую структуру парламента вы представляете…

— Вы, наверное, не расслышали, — тоже улыбнулся белобрысый. — Я представляю не парламент, а независимую экспертную группу. И отыгрываться на вас нет смысла. Вдруг, не дай Бог, вы действительно не имеете отношения ко всей этой истории. И можете невинно пострадать. А истинный преступник… Я хочу сказать, истинный виновник останется в тени, потирая руки. Вот почему я настоятельно прошу ответить на вопрос. Чтобы закрыть тему.

— Ясно, — сказал Шемякин. — Статью я не писал.

— Спасибо, — сказал белобрысый. — У меня больше нет вопросов.

— А у высокой комиссии? — спросил Самоходов.

— Есть, — сказал сосед белобрысого, плечистый и губастый малый, явно тяготящийся гражданским пиджаком. — У меня такой вопрос: каким образом, господин Шемякин, на оригинале статьи появилась ваша правка? Сразу уточню — всего несколько слов. Но со стопроцентной достоверностью установлено, что почерк ваш.

— Вы тоже эколог? — посмотрел на губастого Шемякин.

— Тогда я вас поздравляю — прекрасная осведомленность! Между прочим, существует такое понятие — редакционная тайна. Или для нынешней экологии не существует такого понятия?

— Бросьте играть словами! — нахмурился губастый. — Что вы, как пацан…

— Погодите, коллега, — придержал губастого за рукав белобрысый и обратился к Шемякину. — Вот видите, Альберт Николаевич, как подводят ветхозаветные привычки. Надо было прачку впечатать! А вы по старинке, ручечкой… Кстати, проведен не только почерковедческий, но и детальный химический анализ… Правка в статье и ваша подпись в краткосрочном отпускном билете оператора Сергановой выполнены одним и тем же красящим веществом. Это вещество применяется для заправки авторучек модели «монблан» с двумя звездочками и амортизатором. Не могли бы вы показать свою ручку?

Шемякин полез в карман и обреченно нащупал скользкий полированный колпачок.

— Да, именно такая ручка, — показал шемякинский «монблан» членам комиссии белобрысый эколог. — Ну-с, господин Шемякин, у вас есть объяснение этому странному совпадению?

— Есть, — прикрыл все-таки глаза Шемякин. — Бросаю ручку где ни попадя… Это все знают. Могли воспользоваться.

— А почерк? — откинулся на стуле губастый.

— Да, почерк! — заорал невыдержанный чиновник по особым поручениям. — Почерком тоже воспользовались?

— Ну, это несерьезно, — развел руками Шемякин. — Хотите, я сейчас же подделаю ваш почерк?

— Нет, не хочу! Вы же видите, господа, он просто издевается! Заварил такую кашу, нанес области миллионные убытки, а теперь…