Харлан Кобен: Шесть лет

Часть меня вцепилась в тот факт, что я не видел тело отца. Я не хотел повторить ту же ошибку и в данном случае. Если следовать этой неудачной метафоре, то теперь я увидел мёртвое тело. Не нужно было проверять пульс или трогать его, или находиться рядом больше положенного.

Я постарался, чтобы мой уход был как можно незаметнее. Это практически подвиг, если вы почти двухметрового роста и крепкого сложения, по выражению Натали, «как у дровосека». У меня большие руки. Натали любила их. Она брала мои руки в свои и проводила пальчиком по линиям на ладонях. Она говорила, что это настоящие руки, руки мужчины. Она говорила, что они привлекли её, потому что рассказывают мою историю выходца из рабочей семьи, о моём профессиональном пути в колледже Лэнфорда через работу вышибалой в местном ночном клубе, и то, что я был самым молодым профессором на кафедре политической науки.

Я выбрался из маленькой белой часовни на свежий летний воздух. Лето. Так вот что это, в конце концов? Курортный роман? Мы были, словно два ребёнка, ищущие приключения в лагере, только мы взрослые, ищущие убежище от одиночества. Она занималась своим искусством, я писал диссертацию по политологии. И мы встретились в трудные для себя времена, и теперь, когда на дворе почти сентябрь, всё хорошее подошло к концу. Наши отношения характеризовались необыкновенным качеством, они позволяли нам одновременно уйти и от обычной жизни и от суетности, которая её сопровождает. Может быть, именно это и сделало их такими удивительными. Может быть, то, что мы жили в свободном от реальности мыльном пузыре, сделало наши отношения лучше, насыщеннее. Может быть, я вёл себя, как настоящий говнюк.

За дверью церкви послышались крики и аплодисменты. Это вывело меня из ступора. Служба закончилась. Тодд и Натали теперь были мистером и миссис Щетинистое лицо. Скоро они пройдут по проходу. Интересно, будут ли осыпать их рисом. Вероятнее всего, Тодду бы это не понравилось. Рис испортил бы его причёску и застрял в щетине.

В общем, я не хотел больше ничего видеть.

Я пошёл за часовню, только я скрылся с глаз, как двери открылись. Я выглянул посмотреть, что там. Ничего больше, просто посмотреть что там. Вдалеке росли деревья. На другой стороне холма разбросаны домики. Часовня — часть усадьбы художников, в которой остановилась Натали. Я же остановился дальше по дороге в усадьбе писателей. Обе усадьбы — старые вермонтские фермы, которые до сих пор были экологически чистыми.

— Привет, Джейк.

Я повернулся на знакомый голос. Там, не более чем в 10 метрах, стояла Натали. Я быстро посмотрел на безымянный палец её левой руки. Как будто прочитав мои мысли, она подняла руку, чтобы показать новое обручальное колечко.

— Поздравляю. Я счастлив за тебя.

Она проигнорировала мои слова.

— Не могу поверить, что ты здесь.

Я развёл руками:

— Я слышал, что здесь будет много бесплатной закуски. Сложно было удержаться.

— Смешно.

Я пожал плечами, тем временем моё сердце превращалось в пыль и развеивалось по ветру.

— Все говорили, что ты не придёшь. Но я знала, что придёшь.

— Я всё ещё люблю тебя.

— Знаю.

— И ты всё ещё любишь меня.

— Нет, Джейк. Видишь?

Она помахала кольцом перед моим лицом.

— Дорогая? — Тодд и его волосатое лицо появились из-за угла. Он заметил меня и нахмурился. — Кто это?

Но было очевидно, что он знал.

— Джейк Фишер. Поздравляет с бракосочетанием.

— Где-то я вас уже видел.

Я позволил Натали разобраться с этим. Она успокаивающе положила руку ему на плечо и сказала:

— Джейк для многих делал лепнину. Наверное, ты узнал его по его работам.

Он по-прежнему хмурился. Натали вышла вперёд и сказала:

— Давай нам пару секунд, хорошо? Со мной всё будет в порядке.

Тодд посмотрел на меня. Я не двигался, не отступил и не отвёл взгляд.

Тогда он сказал неохотно:

— Хорошо. Но недолго.

Он ещё раз посмотрел на меня жёстким взглядом и пошёл вокруг часовни. Натали взглянула на меня. Я указал в направлении, где исчез Тодд.

— Кажется, он забавный.

— Почему ты здесь?

— Мне нужно было сказать, что я люблю тебя. Что я всегда буду любить тебя.

— Всё кончено, Джейк. Двигайся дальше. И всё у тебя будет хорошо.

Я ничего не ответил.

— Джейк?

— Что?

Она слегка наклонила голову. Она знала, что́ такой наклон головы делает со мной.

— Обещай, что ты оставишь нас в покое.

Я не шелохнулся.

— Обещай, что ты не будешь преследовать нас, звонить или даже писать на почту.