Фиона Макинтош - Без лица

— Сэр, «Кэнада-Скуэр» уже вошел в историю Лондона. Строительство началось в тысяча девятьсот девяностом году, хотя возраст постройки для меня не так уж и важен — больше всего я ценю дизайн, красивый и продуманный. Это здание, несомненно, прекрасно, и мне всегда есть что о нем сказать, сэр.

Шарп слегка хлопнул ладонью по руке Джека.

— Мы сейчас не при исполнении, поэтому я буду признателен, если мы опустим формальности и урок по архитектуре.

— Хорошо, Малькольм, что будете пить? — ответил Джек, по-прежнему глядя на обелиск небоскреба.

— Кофе. Слишком холодно для всего остального. А еще мне предстоит готовить чертовы напитки для чертового книжного клуба Мэри. Сегодня вечером дамы собираются у нас дома, — пожаловался он, и Шарп скривился, вспомнив о клубе. — Почему они всегда выбирают Джейн Остин или Мейв Бинчи? А то, что мне нравится, — никогда!

— Наверное, потому что вы читаете только отчеты о вскрытии. Когда вы в последний раз проводили спокойный вечер за хорошим романом?

Шарп нахмурился и ничего на это не ответил.

— Сходи за кофе, — попросил он. — Я займу столик. Мне обычный кофе, без всех этих фокусов. Крепкий, с нормальным молоком, а то взяли моду разбавлять да обезжиривать все подряд.

— Сейчас вернусь. Отдыхайте и наслаждайтесь видом. — И Джек указал на дивную панораму реки, окруженную зеркальными зданиями, которые отражали тусклое солнце ранней весны.

Скоро он вернулся с двумя стаканами, над которыми поднимался ароматный пар. Также он счел необходимым прихватить два миндальных бисквита с прослойкой из молочной тянучки. Жевать их можно бесконечно долго.

— Угощайтесь, — сказал детектив, улыбаясь до ушей, ведь шеф, похоже, испугался, увидев стакан с кофе, заботливо обернутый бумажной салфеткой. — Малькольм, вам нужно перешагнуть в новый век. Мы больше не пьем кофе чашками, мы пьем или латте, или капучино, или эспрессо. Поверьте моему слову, это вкусно.

— Что-то ты развеселился. Случайно не из-за той барышни под хмельком, что так и стреляет в тебя глазами? — с легкой завистью спросил Малькольм.

— Да она милашка! Спасибо, что обратили мое внимание, шеф. И пока вы не спросили — нет, она не школьная учительница, как могло показаться издалека… И у нее абсолютно никаких дел с полицией, и не похоже, что она замышляет преступление, поэтому, думаю, я в полной безопасности. — Джек говорил легкомысленным голосом, но оба знали, что у этого веселья горький осадок.

— Снова открытки?

Джек мрачно посмотрел на шефа.

— Последнюю получил девять недель назад. Я уже отдал ее ребятам из лаборатории. Но она слишком умна, чтобы оставлять отпечатки пальцев.

— Анна МакЭвой — умная женщина, но, в конце концов, все совершают ошибки. Да ты и сам это знаешь.

Джек сделал глоток кофе и ничего не ответил, только кивнул. И так понятно, что Анна все еще преследовала его. Последняя большая операция, к которой привлекался Джек, называлась «Дунай». Они тогда расследовали серию убийств. Преступник выбирал весьма необычные жертвы по всей южной Англии, а потом выяснилось, что за всем этим стояла женщина, с которой он встречался. Она избежала ареста и теперь была объявлена в международный розыск.

— Мне известно, что твоя команда негласно была на ее стороне. Да и я тоже. Но перед лицом закона она преступница, и ты знаешь, что, когда она ошибется, тебе снова придется вернуться к этому делу. Его нельзя будет передать кому-то другому.

— Сэр, я знаю правила, — тихо ответил Джек. — Когда они поймают ее… Нет, если они поймают ее, — поправил он себя, хотя в глубине души радовался, что Анна так долго водит за нос Интерпол, — я сам встречу ее и отвезу в тюрьму «Холлоуэй».

Шарп довольно кивнул. Похоже, эти слова развеяли его сомнения.

— Как дела у Эми?

Джек улыбнулся.

— Жизнь бьет ключом! Малыши растут так быстро, скоро им исполнится по два годика. Я купил веб-камеру, сестра тоже, теперь я чаще могу их видеть. А кажется, я только вчера был в Сиднее и держал новорожденных племянников на руках.

— Дядя Джек, да? — улыбнулся Шарп. — Кстати, как рука?

Оба взглянули на левую руку Джека, куда он был ранен во время бесславного дела МакЭвой. Тогда он взял отпуск на десять месяцев, уехал в Австралию к сестре, лечился там и забывал обо всем. Вернувшись в Англию, он переехал в Гринвич, совершив тем самым немыслимое для лондонца грехопадение — пересек реку. Но Джеку тут нравилось. Нравилась его квартира в григорианском стиле, нравилась элегантность южного Лондона, знаменитого своими морскими пейзажами и парусником «Катти Сарк», нравилась линия нулевого меридиана в Королевской обсерватории, от которой во всем мире отсчитывали время. Ему нравилось бегать в Королевском парке, и он никогда не упускал случая полюбоваться величественным зданием Морского музея.