Фиона Макинтош - Без лица

Мойша почти не волновался. Установить его связь с убийствами практически невозможно. Пока Намзул и Шлимэй будут держать язык за зубами и делать свою работу, все будет хорошо. А еще он знал, что доктор будет молчать в любом случае. Пока дела будут идти таким образом, Мойша в безопасности. Хотя недавно бангладешец заставил его понервничать. Глюку все чаще приходило на ум, что Намзула придется убрать. Если он перестанет работать на него и выпадет из обоймы, то может стать той шальной пулей, которая угодит Мойше в голову. Он доверял Шлимэю — в конце концов, он еврей! — но Намзул — это заноза, которую, пока не поздно, нужно вытащить из задницы. Но не сейчас.

Его ждала Клаудия. За сто фунтов он купил целую ночь и мог делать все, что захочет, мог даже с двумя или тремя девочками. Он пробовал, но ему не понравилось. Он не знал, что с ними делать. Мойша был плохим любовником и нервно вздрагивал, чувствуя на себе насмешливые взгляды проституток. Он чувствовал, что им омерзительно прикасаться к его тощему, жилистому телу. Они пытались потрогать его пейсы, но он не позволил. Они смеялись над ними. Нет, лучше с одной Клаудией: она знала, как проявить уважение и отправить его прямиком на пик блаженства. Она просила за свои услуги сто фунтов. Конечно, он никогда бы не согласился платить ей столько. Они сошлись на восьмидесяти, и это было намного больше, чем она получала от обычных клиентов. Но Мойша платил не только за секс, а еще и за толику добросердечного отношения.

Глюк стряхнул с плеча перхоть. Сегодня, решил он, нужно попробовать в постели что-нибудь новенькое. Что-нибудь извращенное, что-нибудь такое, о чем Симха даже не знает. Мойша считал, что у жены никогда не было эротических фантазий. Клаудия знала о его сексуальных потребностях и постоянно придумывала новые игры, подталкивала его к экспериментам и занималась с ним любовью в самых причудливых позах. А еще она была осторожна. Ему это нравилось. Она подозревала, что Мойша — не простой бизнесмен из еврейского квартала, но никогда не задавала вопросов, не проявляла интереса к его жизни. Ей было все равно, чем он занимается, в кого верит и как живет. Все, что казалось другим интересным и необычным, она, похоже, просто не замечала. В общем, его это полностью устраивало. Когда они были вместе, он чувствовал себя королем. Клаудия без лишних разговоров угождала ему. Все было просто и честно. Он платил деньги, она делала ему хорошо. Да, ему нравилась Клаудия, и он надеялся, что сегодня вечером она придумает что-нибудь интересное.

Клаудия мерзла. А еще она волновалась. Она с самого утра не видела Аниэлу. И никто не видел. Последним человеком, с которым она разговаривала, была Ева. Но полька была занята весь день, поэтому Клаудии до сих пор не удалось поговорить с ней. Молодая наркоманка могла появиться на улице в любой момент, и Клаудия мысленно торопила ее: она не хотела опаздывать на рандеву с Мойшей.

Ей нравился этот еврей. Другие девушки боялись и думали, что встреча с ним сулит неудачу. Пожалуй, из всех постоянных клиентов Мойша был самым некрасивым, но Клаудия давно отучила себя обращать внимание на внешность и личные предпочтения. Младшие девушки еще не поняли, что клиентам они отдают маленькую и несущественную часть себя. Клаудия никому не доверяла, даже тихому Мойше, который никогда не причинял ей боль и не требовал от нее ничего извращенного. У всех были тайны, и он не был исключением, но она ничего не хотела знать. Ей нравилось его старомодное поведение, его вежливость, его мягкость, его негромкий смех. И платил он гораздо больше, чем другие.

Мойша платил, сколько она скажет, и удовлетворить его было легко. Ему просто не хватало разнообразия в сексе. Но даже от скуки он не спешил устраивать оргии — Мойша даже не догадывался, что можно делать с ней в постели. Хотя Клаудия давно заметила: ему очень нравилось, когда она предлагала что-нибудь необычное. Еще Клаудия знала, что по-своему нравится ему. Мойша стал ее постоянным клиентом не потому, что у нее было красивое тело. Он приходил к ней, потому что она вела себя нормально. Они почти не разговаривали, и Мойша не донимал ее ревностью. За что, к слову, она была ему очень признательна. Он понимал, кто такая Клаудия и чем занимается, и не относился к ней как к своей собственности. А еще Мойша ей доверял.

Клаудия давно поняла: доверие — это власть одного человека над другим. Сама она никому не доверяла.

Ее сутенер, Лерой, забирал почти все деньги, но не относился к ней как к последнему дерьму. Вероятно, он понимал, что на Клаудии во многом держится его бизнес. Без нее девушки ходили бы голодными, холодными и битыми, а от многих забеременевших или больных малолеток пришлось бы избавляться. Лерой оплачивал жилье — захудалую комнатушку — и время от времени давал деньги на еду и одежду, но, по сути, девушки находились на положении рабынь. Ему было дело только до денег, которые они зарабатывали, на самих же проституток — глубоко наплевать. О них, своих сестрах из Восточной Европы, заботилась Клаудия. А еще был ее Мойша, к которому она часто обращалась за помощью. Еврей никогда не отказывался купить пару рогаликов или горячий кофе ее товаркам. Клаудия злилась, когда девушки дразнили его, он этого не заслуживал.