Фиона Макинтош: Без лица

Толковый совет.

— Спасибо, — несколько раз повторил Хиран с легким поклоном.

— О’кей, приятель, без проблем. — На лице полицейского было написано некоторое замешательство. — Просто идите на запах кари, — рассмеялся он, надеясь, что парни поймут шутку.

Они не поняли. Но Хиран кивнул, улыбнулся и подтолкнул Таджа туда, куда показал патрульный. Повернув за угол, они увидели длинный ряд крытых лотков. Там продавалось все — от пиратских DVD до овощей. Торговцы старались отвоевать друг у друга побольше места: обувь против рыбы, часы против бобов. Яркие сари развевались, как занавески на ветру. В заполнявшем улицу гомоне Хиран уловил обрывки фраз на урду. [3] Индоевропейский язык, родственный хинди, один из двух официальных языков в Пакистане (второй — английский). Стала понятна шутка патрульного. Маленькие закусочные, торгующие в основном острыми блюдами, проперчили всю улицу. Они чередовались с обычными магазинами, в которых можно было купить чемоданы, мобильные телефоны, одежду на самый разный вкус и бакалею. Ярко освещенные мини-маркеты обещали продать что угодно, кому угодно и в любое время дня и ночи.

В этой толчее Хиран почувствовал себя лучше. Как и обещал полицейский, прямо через дорогу, довлея над человеческой суетой, возвышался Лондонский Королевский госпиталь. Это было величественное здание, но его великолепие потускнело. Тем не менее, словно огромное прожорливое существо, госпиталь проглатывал людей дюжинами, чтобы ровно в таком же количестве изрыгнуть их обратно из огромного створчатого прохода: человеческие тела вились нескончаемой змеей, полностью заполняя улицу, по Уайтчепел-роуд, и голова этого монстра — или, возможно, его хвостовая оконечность — лежала в проеме знаменитых ворот госпиталя.

Дождавшись, пока человечек на светофоре вспыхнул зеленым, они влились в поток, текущий к входу, и вскоре оказались в приглушенном мраке вестибюля.

— Куда теперь? — спросил Тадж на урду.

Хиран специально ответил на английском. Ему нужна была практика.

— Нужно найти вход в подвал в западном крыле. Это между библиотекой и помещениями часовни.

Указатели на грязной желтой стене, вероятно, остались еще от строителей Вавилонской башни — только этим можно было объяснить наличие указателя на урду.

— Там написано «Вниз».

Таджи указал на остатки былого великолепия в виде стальной викторианской лестницы, которая вилась вокруг ажурной решетки шахты лифта. Лестница была столь прекрасна, что Хиран на мгновение застыл, очарованный искусной работой, и Таджу пришлось одернуть его.

В подвале архитектурных украшений не было и в помине. Вереница холодных коридоров с низкими потолками источала сырость. Шаблонный геометрический узор был слабой, заведомо проигрышной попыткой скрасить унылое однообразие коричневых стен, которые, по-видимому, когда-то тоже были желтыми. Картину дополняла липкая лента, удерживающая вздутый линолеум.

— Куда дальше? Что там в инструкции? — шепотом спросил Тадж.

Хиран пожал плечами.

— Ждем здесь, — ответил он. — Тем более что уже почти время молитвы. Комнаты для молитв вон там. — Он мотнул головой в сторону.

Тадж кивнул и сполз по стене, усаживаясь по пол. Хиран двинулся по коридору, доставая из кармана фотографию Чуми и малышей; он держал ее у самого сердца. Фото запечатлело не улыбки, а лохмотья. Именно поэтому он должен был… Эта фотография напоминала ему: он правильно поступил, отправившись в Лондон, пойдя на такой риск, собираясь сделать то, что он собирался. Если у него получится, это изменит их жизнь к лучшему.

— Ты будешь молиться? — спросил он.

Тадж покачал головой.

— Не уверен, что Аллах простит нас, — сказал он, — мне нужно подумать.

Хиран чувствовал что-то подобное. Но он был набожен и, сняв, как предписано, обувь, тихо вошел в душную комнату. Кроме него, в западном крыле нашелся только один человек, который хотел помолиться в этот час. Время бежит быстрее, если молитва объединяет многих. Но сегодня Хиран был счастлив, что комната почти пуста. Ему нужно было собраться и вымолить прощение у своего Бога за то, что он намеревался сделать.

Когда он вынырнул из молитвенного транса, то был уже один. Он почувствовал себя лучше. Он был уверен, молитва была не напрасной. В коридоре Тадж переминался с ноги на ногу, неохотно беседуя с мужчиной, в котором Хиран узнал недавнего компаньона по молитве.

— Ты, должно быть, Хиран, — сказал тот на урду.