Уилбур Смит - Взгляд тигра

Мы почти проскочили… Внезапно раздался удар, послышался скрежет и треск, «Плясунья» накренилась, и скорость резко упала. Лодка попала в капкан.

Поблизости разорвался снаряд. На мостик градом посыпались осколки стали и куски коралла.

Мне удалось отвести «Плясунью» от стены, и скрежещущий звук донёсся с правого борта. Казалось, нас зажало намертво, но огромная зелёная волна подхватила «Плясунью», вырвала из коралловых когтей и вынесла из горловины. Лодка устремилась вперёд.

– Бегом вниз! – крикнул я. – Проверь, нет ли пробоины.

Чабби, не замечая задетого осколком подбородка, кубарем скатился по трапу.

Катер скрылся за лабиринтом коралловых глыб, продолжая вести интенсивный беспорядочный огонь. Видимо, они подобрали Дейли у входа в канал, но преследовать нас не рискнули. На то, чтобы обогнуть риф и добраться до главного протока за Тремя Старцами, ушло бы часа четыре.

Приближался последний поворот. «Плясунья» с душераздирающим скрежетом задела коралловую твердь, и мы прорвались в заводь позади главного рифа – кругообразное глубоководье в триста ярдов поперёк, окружённое стенами из коралла, до которого неистовый прибой Индийского океана добирался лишь сквозь Пушечный пролом.

У меня за плечом вырос Чабби.

– Целёхонька, Гарри. Ни капли не просочилось.

Я мысленно аплодировал своей любимой.

Мы оказались на виду у команды катера, который стоял за рифами в полумиле от нас, – свернув в заводь, я подставил «Плясунью» всем бортом. Словно почуяв последний шанс, они стали палить без передышки. Снаряды падали в опасной близости от лодки, вздымая фонтаны воды. Размышлять было некогда. Я развернул «Плясунью» и погнал в узкий пролом в Пушечном рифе, поставив на карту всё.

Сквозь пролом показалось открытое море. Казалось, океан восстал и, собрав всю мощь, разъярённым монстром вот-вот обрушится на хрупкое судёнышко. От ужаса засосало под ложечкой, но отступать было поздно.

– Чабби, – окликнул я, оцепенев. – Только взгляни.

– Вижу, – прошептал он, – самое время молиться, Гарри.

«Плясунья» бесстрашно рвалась навстречу одержимому океанскому Голиафу, что надвигался и, наступая, распрямлял чудовищные сгорбленные плечи всё выше и выше, пока не поднялся во весь рост стеклянной зелёной стеной. Послышался шелестящий ропот – точно огонь в сухой траве.

Над самой головой пронёсся снаряд, но было не до того – задрав нос, «Плясунья» карабкалась на самый верх гигантской волны, туда, где вдоль гребня зелёная вода светлела и начинала клубиться. Лодка упорно, точно на грузоподъёмнике, ползла вверх, палуба вздыбилась, и мы беспомощно ухватились за поручни. «Плясунья» начала становиться на корму.

– Сейчас опрокинемся! – крикнул Чабби.

– Вперёд! – заклинал я «Плясунью».

Словно услышав меня, она острым носом зарылась под клубящийся гребень чуть раньше, чем волна обрушилась на корпус, и мы оказались под шестью футами ревущего зелёного кошмара. «Плясунья» накренилась, ожидая смертельной атаки, но, протаранив водяную стену, выскочила с другой стороны и повалилась в зияющую пропасть – свободное падение, от которого всё внутри холодело и опускалось. Мы ударились о поверхность с ошеломляющим грохотом и с такой силой, что нас с Чабби сбросило с мостика на палубу. Я с трудом поднялся на ноги, а «Плясунья», отряхнув тонны воды, бросилась навстречу валу поменьше, оседлала гребень и перепрыгнула через него.

– Ах ты моя умница! – похвалил я.

Лодка набрала скорость и третью волну взяла с ходу.

Невдалеке с шумом пролетел трёхфунтовый снаряд, но мы уже шли в открытом море курсом на горизонт, и выстрелы прекратились.

Охранника, который отключился в кокпите, перебрав шотландского виски, нигде не нашли – должно быть, его смыло за борт первой гигантской волной. Остальных высадили в тридцати милях к северу от Святой Марии, на островке, где был колодец с солоноватой пресной водой, да и рыбаки с материка заглядывали. К тому времени матросы протрезвели и страдали от похмелья.

Три жалкие фигуры остались на берегу, а мы с наступлением сумерек двинулись на юг и в Гранд-Харбор вошли уже в темноте. Я отвёл лодку на стоянку, не причаливая к Адмиралтейской пристани, – не хотел, чтобы бросавшиеся в глаза повреждения «Плясуньи» стали темой пересудов на острове.

Чабби и Анджело отправились на берег в ялике, а я так устал, что голодным завалился на койку в капитанской каюте и спал без просыпу до девяти утра. Меня разбудила Джудит – принесла пирожки с рыбой и бекон, оставшиеся с ужина.