Уилбур Смит - Порочный круг

Она быстро набрала вес. Через полгода началось клиническое ожирение. Волосы она продолжала стричь коротко. Вела себя как слабоумная и так грызла ногти, что пальцы деформировались. Постоянно сосала большой палец. Стала нервной и очень агрессивной. По малейшему поводу набрасывалась на медиков и пациентов. И особенно раздражалась, когда кто-нибудь из персонала пытался расспрашивать ее об отношениях с семьей. Она страдала бессонницей и начала ходить во сне.

Когда родным впервые разрешили ее навестить, Саша держалась отчужденно и была мрачна. На вопросы родителей она отвечала животными, нечленораздельными звуками. Своего некогда любимого брата не узнала.

– Разве ты не хочешь поздороваться с Карлом Питером, дорогая? – мягко спросила мать. Саша отвела взгляд.

– Но ведь он твой брат, Саша, милая, – настаивала Марлен.

Саша чуть оживилась.

– У меня нет брата, – сказала она, впервые выговорив целое предложение, но не отрывая взгляда от пола. – Не хочу брата.

Услышав это, Генри Бэннок встал и сказал жене:

– Я думаю, мы с Карлом приносим больше вреда, чем пользы, оставаясь здесь. Мы подождем в машине. – Он кивком подозвал Карла. – Идем, мой мальчик. Пойдем отсюда.

Генри терпеть не мог все виды несчастий и страданий, особенно если это касалось его лично. Он просто закрыл сознание, отгородился от увиденного и вышел. Ни он, ни Карл Питер больше не возвращались в «Девять вязов».

С другой стороны, Марлен аккуратно навещала дочь. Каждое воскресенье шофер вез ее утром за сто миль в Пасадину, и весь день она проводила в разговорах со своей молчаливой, отчужденной дочерью. Во время одного из посещений она прихватила с собой кассету с записью фортепианного концерта Рахманинова и портативный проигрыватель, надеясь пробудить в Саше музыкальные таланты.

При первых же звуках третьего концерта до минор Саша вскочила, схватила проигрыватель и с безумной силой швырнула его о стену. Аппарат разбился. Саша упала на пол, свернулась в позе зародыша, сунула большой палец в рот и стала биться головой о пол. Это была последняя попытка Марлен усовершенствовать лечение дочери.

Отныне она ограничивалась тем, что читала Саше стихи или подробно рассказывала о самых заурядных событиях минувшей недели. Саша молчала, оставаясь полностью отчужденной. Она смотрела на стену, раскачиваясь на стуле, как на скачущей лошади.

Несколько месяцев спустя Марлен Имельда обнаружила, что снова беременна. Она подождала, пока гинеколог определит пол зародыша, и во время очередного посещения «Девяти вязов», призналась Саше:

– Саша, дорогая, у меня удивительная новость. Я беременна. У тебя будет младшая сестра.

– Сестра? Родная сестра? Не брат? – спросила Саша четким и ясным голосом.

– Да, дорогая. Твоя родная младшая сестра. Правда, замечательно?

– Да! Хочу сестру! А брата не хочу.

– Как нам ее назвать? Какое имя тебе нравится?

– Брайони Ли! Мне нравится это имя.

– Ты знаешь кого-нибудь с таким именем?

– Это была девочка в школе, моя лучшая подруга. – Саша улыбнулась. – Но ее папа нашел новую работу. И они переехали в Чикаго.

Она оживилась и говорила, как нормальный ребенок ее лет.

Неделю за неделей они говорили о новом ребенке, и неделю за неделей Саша задавала матери все те же вопросы и все в том же порядке. И смеялась ответам.

Срок беременности был уже восемь месяцев. Теперь Саша все время посещения просиживала рядом с Марлен, а мать прижимала руку дочери к своему животу. Когда ребенок впервые шевельнулся под ее рукой, Саша так громко, возбужденно закричала, что в комнату для посещений прибежала дежурная сестра.

– В чем дело, Саша? – спросила она.

– Это моя младшая сестра. Иди потрогай.

Впервые Марлен привезла к Саше Брайони Ли, когда той исполнилось три месяца. Саше позволили подержать сестру, и она сидела с ней на коленях все время посещения, ворковала, смеялась и расспрашивала о ней мать.

После этого Марлен возила малышку в лечебницу каждую неделю, и Саша смогла наблюдать, как растет ее сестра. Врачи признали благотворное воздействие младенца на Сашу и всячески способствовали их общению.

Так проходили годы.

Брайони Ли тоже росла замечательной. Она была хорошенькая, изящная, с личиком феи и поразительно темными глазами. Ее лицо сердечком было подвижным и выразительным. Людей тянуло к ней, когда она входила в комнату, все улыбались. Она пела – у нее был прекрасный голос. И ноги, словно созданные для танца. Но еще у нее были сильная воля и настойчивость.