Уилбур Смит - Порочный круг

– Запомни, что я скажу тебе, муж! – тихо проговорила она. – Мне никогда не будет без тебя тоскливо, потому что я всегда буду рядом с тобой.

Она привстала на цыпочки, поцеловала Бэннока в губы, развернулась и пошла к машине. Бронзо уже распахнул для нее дверцу.

Генри посмотрел, как они уезжают, потом через дверь, которую открыла ему Джо Стенли, прошел в вестибюль.

– Простите, что заставил вас так задержаться на работе, Джо.

– Ничего страшного, сэр. У меня нет причин торопиться домой.

– Ронни еще здесь?

– Ждет вас на десятом этаже в главном конференц-зале. Я покажу дорогу, мистер Бэннок.

– Дорогу я знаю лучше вас, Джо Стенли. Я бывал здесь еще до вашего рождения. Идите домой, будьте паинькой.

Он улыбнулся ей, но Джо видела, что улыбка у него принужденная, а глаза усталые.

Когда дверь лифта открылась на десятом этаже, Генри увидел, что Ронни ждет на площадке.

– Прости, что пришлось пройти через всю эту дурацкую болтовню… – начал он, но Генри оборвал его:

– Хватит болтать, Ронни. Выкладывай. Нашли Брайони?

– Все значительно сложнее, Генри.

Он взял Генри за руку.

Генри вырвался.

– Послушай, Ронни, я еще могу ходить сам.

Он расправил плечи, выпрямился во весь рост и прошел в конференц-зал. Занял свое привычное место в конце длинного стола и посмотрел на Ронни.

– Слушаю, – сказал он.

Ронни сел за стол напротив него.

– Я получил видеокассету, – сказал он.

– От кого?

– Не знаю. Пока мы с Дженни в воскресенье слушали оперу, кто-то оставил ее на водительском сиденье моего «порше».

– Ты ее просмотрел? – спросил Генри. – Что там?

– Не могу описать. Ничего более отвратительного и страшного нельзя себе представить. Только очень больной, извращенный ум мог придумать такое. Поэтому я попросил тебя не приводить Хейзел.

– Это связано с моими девочками?

– Да. Теперь, когда я тебя предупредил, ты по-прежнему хочешь это просмотреть?

– Если это касается моих девочек, разве у меня есть выбор? Показывай, Ронни. Перестань болтать и действуй.

Ронни протянул руку к панели управления на столе перед собой, свет в зале потускнел, и с потолка спустился серебристый экран, закрывший дальнюю стену. Генри повернулся в кресле лицом к экрану.

– Соберись с силами, старина, – сочувственно сказал Ронни и нажал кнопку «воспроизведение».

Зал заполнили звуки скрипки – вальс Штрауса; экран осветился, на нем появился мужчина атлетического сложения, играющий с маленькой девочкой на лужайке перед великолепным особняком. Из глубины кадра на них ласково смотрела красивая молодая женщина.

Генри выпрямился в кресле.

– Какого дьявола! Это же из моего домашнего фильма. Мы с Марлен и Сашей, когда она была еще маленькой.

Изображение поблекло и сменилось картиной величественного летнего неба с кучевыми облаками. Поверх появилась надпись золотыми буквами:

Высшая радость лишь дрожанием листа отделена от глубин отчаяния…

Картину неба сменила ночная сцена у плавательного бассейна, окруженного тенистыми пальмами. Три человека в масках держали Марлен в воде. Подводное освещение подчеркивало все безжалостные подробности. Марлен была обнажена, и на глазах у Генри ее утопили, садистски растягивая казнь.

Камера повернулась к Брайони, которая, тоже обнаженная, стояла на коленях на краю бассейна и умоляла пощадить мать. Она хватала за ноги другого убийцу в черном. Саша лежала на краю бассейна, свернувшись клубком, и билась головой о мраморные плиты с такой силой, что лилась кровь.

– Иисусе, да святится имя Твое, не допусти, – прошептал Генри охрипшим от боли голосом.

Но ужасы множились, и Генри застыл – неподвижный, словно бронзовая статуя. Он не мог оторвать глаз от экрана, где за избиением следовало надругательство, где его девочкам насильно вводили наркотики, где похотливые бандиты держали их, чтобы на них ложились другие бандиты, еще более похотливые.

Был записан и звукоряд: тупое проникновение в плоть, сальные возгласы палачей и болезненные стоны и всхлипы девушек, – звуки, почти такие же ужасные, как изображение.

В самом конце, когда его любимица Брайони лежала в грязном хлеву, и свиньи рвали ее в кровавые клочья, Генри с трудом поднялся из-за длинного стола.

На экране Брайони подняла голову и посмотрела прямо на него.

– Папочка! – закричала она.

Генри в умоляюще поднял правую руку, словно просил прощения, что не был рядом с ней в минуту смертной муки.