Андрей Троицкий - Черный Бумер

Приз оторвал бумажную полоску, вытащил листок, выдранный из ученической тетради и, упав в кресло, трижды перечитал рукописные строки. Письмо накатал именно Бобрик, в этом нет сомнений, почерк тот самый, мелкий старушечий. Эта рука наваляла заявление в ментовку. Приз хмыкнул и передал письмо Фомину.

"К сожалению, не знаю ваших имен. Но мне известно, что вы ищите встречи со мной. И правильно делаете. Я прикинул хрен к носу и решил, что вы станете искать меня по месту прописки или у бывшей квартирной хозяйки. Больше негде. И там и там я оставляю свои письма. Сообщаю следующее: ящики, которые были спрятаны в подвале дома в Сергиевом Посаде, я той же ночью перевез в надежное место. Но сначала открыл и понял, что железки — не запчасти для газонокосилки. Это нечто более ценное. Ради этой хреновины стоит рискнуть.

Предлагаю выгодный обмен. Вы мне сто тысяч баксов, а я вам интересующие вас вещи. Цену я назначил нормальную, обсуждать ее даже не стану. Чтобы вы сразу поняли, что с моей стороны не предвидится никакого кидалова, что все по-честному, делаю жест доброй воли. Четыре ящика из двенадцати я положил в фургон коричневого цвета «Газель». Тачка на стоянке в районе Волгоградского проспекта, машино-место номер девять. Можете забрать таху в любое время и позвонить на мой мобильник. Мы договоримся, где и когда я получу бабки, а вы оставшийся груз.

Место на стоянке оплачено до конца недели. Ключ и жетон стоянки прикреплены клейкой лентой к днищу у заднего левого колеса. Просто садитесь за руль, сдайте жетон охраннику и выезжайте с Богом. Ниже — номер моего мобильника. Предупреждаю, что разговор по телефону будет продолжаться не более трех минут. После этого этот номер перестанет существовать, я сломаю телефон. За три минуты мы должны обо всем договориться. И еще: при встрече будем вежливы. Те номера, которые я видел в сарае, со мной не прокатят. Желаю всех благ. С.Б."

— Почему телефонный разговор должен длиться три минуты? — Фомин положил письмо на тумбочку, поставил на него пепельницу. — Если говоришь дольше, можно выяснить место положение собеседника, так что ли?

— Черт его знает, — усмехнулся Краснопольский. — Да… Зверь, как известно, бежит на ловца. Я чувствовал, что новости будут. Но такие новости… Это из ряда вон. Наши игрушки нашлись. А я-то думал, что Коля перед смертью, ну, тогда, в том клятом сарае, так и не сказал правды.

— Кажется, все истории о Бобрике, которые мы вчера выслушали, — чистая правда, — кивнул Фомин. — Этот парень — полный отморозок. У него даже нет чувства самосохранения. Среди ночи сунуться в незнакомый дом в Сергиевом Посаде… Он ведь знал, что мы можем приехать с минуты на минуту. Вот же тварь. А теперь ему сто штук надо обслюнявить. С головой он не дружит, но с аппетитом все в порядке.

Краснопольский вышел в прихожую, сунул в руку гонца мятую купюру.

— Как выглядел этот мотоциклист?

— Такой накачанный мужик. Здоровый, вроде вас. Татуировка на плече.

— Фраерская татуировка или блатная?

— Почем я знаю, — Паша опусти деньги в карман, радуясь, что с утра пораньше удалось неплохо заработать. Тот мотоциклист тоже оставил хорошие чаевые. — Очки на нем черные. Косынка на шее. Армейские ботинки и жилетка кожаная. На голом теле. А на спине жилетки желтыми буквами вышито: «Моя старуха любит побыстрее».

— Побыстрее? Старуха любит? — переспросил Приз. — Ладно, ступай.

Приз захлопнул дверь, вернувшись в комнату, присел на диван, но не успел глубоко задуматься, как появился новый гость.

Анатолий Месяц без стука переступил порог, коротко поздоровался и молча встал под люстрой, скрестив руки на груди. Он оделся так, будто сегодня большой праздник, и Месяц готовится принять поздравления и цветы. Дорогой светло серый костюм, светло-голубая сорочка, бордовый галстук в белую полоску. Костюм дополняли золотые запонки и заколка, пара перстней с камушками и шелковый платок, торчавший из нагрудного кармана пиджака. Но все дело портила физиономия Месяца, помятая после вчерашнего веселья. Щеки, покрытые нездоровым румянцем, и темные мешки под глазами.

— Прочитал? — снизу вверх Месяц посмотрел на Краснопольского. — Вижу, что прочитал. Я не спрашиваю, что у вас за груз в том фургоне. Меня интересует только голова Бобрика. Которую я отрежу самым тупым ножом, какой найду.

— Подожди, надо подумать.

Краснопольский потер лоб ладонью, решив, что обстоятельства изменились. Теперь Месяц с замашками провинциального крестного отца, со своим отстрелянным пальцем и жалкой кровной местью не вписывается в схему. Он может только помешать делу, все на хрен испортить. И потом никакими силами не исправишь.