Андрей Троицкий - Черный Бумер

— Что тут думать? Раз фарт пошел, не будем терять время, — Месяц потер ладони, будто руки озябли. — Ни минуты.

— Ты это о чем? — спросил Приз.

— Надо звонить и выезжать, — веско заявил Месяц. — Посмотри на улицу.

Краснопольский отдернул тюлевую занавеску. На мостовой стоял светлый седан Вольво. На тротуаре топтались два крепких парня. Один из пацанов поднял кверху морду и помахал Краснопольскому рукой. Месяц шагнул вперед, поднял шпингалет и толкнул ладонью раму.

— Эй, покажите нам этого хрена, — крикнул он в распахнутое окно.

Один из парней открыл дверцу Вольво, наклонившись, вытащил за шиворот с заднего сидения высокого сутулого человека в очках с толстыми стеклами. Человек близоруко щурился, не зная, что делать, задрал голову кверху.

— Это Лева Зоркин — самый умный еврей во всем городе, даже в районе, — сказал Месяц. — Да что там в районе… Во всей области. Поэтому его кликуха — Ландау. Возможно, нашему местному Ландау тоже светит Нобелевская премия. Но если он премию получит, придется выдернуть половину суммы, сделать взнос в общак. А другую половину пожертвовать на благотворительность. Мне надо ремонт в кабаке сделать и другие точки в порядок привести.

Месяц засмеялся, так ему понравилась собственная шутка.

— Поэтому у Ландау нет никакой заинтересованности делать великие открытия, добиваться Нобелевки. И он работает на меня. Он только с виду полный олух. На самом деле крутой спец по компьютерам и сотовой связи. Ландау вашим московским хакерам даст большую фору, а потом всех уделает.

— Ты о чем? — не понял Краснопольский.

— Бобрик написал номер своего мобильника, — Месяц хотел разделить со всеми желающими минуту своего торжества. — Это все равно, что оставить собственный адрес, — так сказал Ландау. Пусть контракт на третье лицо, пусть мобильник коцаный. Но пробьем его запросто. То есть установим, где конкретно в данный момент находится человек, с которым базарят по телефону.

— Я института связи не оканчивал, — Приз подумал, что от Месяца и его парней теперь, когда он прочитал письмо и все знает, просто так не отделаешься. Хочешь того или нет, придется тащить с собой эти сто килограммов сплошного дерьма, плюс его мордоворотов. — Не имею понятия, как устанавливать по мобиле адрес человека.

— Пархатый все устроит в три секунды, — улыбался Месяц. — Как только ты начнешь телефонный разговор, мы определим место положение Бобрика с погрешностью сто-двести метров. Надо только подсоединить твой мобильник к компьютеру, врубить систему глобального ориентирования и запустить специальную программу… Я сам в этом не очень волоку. Но Ландау все устроит. Как он объяснил, мобила — это передающее устройство. А передающее устройство можно запеленговать. Это — главный принцип. Нравится?

— Кто? — не понял Приз. — Этот евреистый хрен? Ландау?

— Принцип действия системы.

— Пошли все эти принципы заешь куда? В даль, — Краснопольский не уже не мог скрыть раздражения. — Все что я прошу: живого Бобрика на десять минут разговора. Потом делай с ним, что хочешь. Если по рукам, тогда работаем вместе. Ты как?

— Заметано, — кивнул Месяц. — Слово честного человека.

Он закрыл окно и постучал пальцем по стеклу наручных часов, мол, собирайтесь, время не ждет. Пора звонить нашему общему другу.

Мелодия телефонного звонка соткалась из темноты и кошмарного сна, в котором Бобрик бежал по краю обрыва, а за ним на полном ходу летел черный бумер с затемненными стеклами и номером, заляпанным грязью. Внизу отвесный склон, у подножья горы перекатывалась по камням неглубокая речушка. Спастись на своих двоих — шансов нет, нужно прыгать вниз, но и там ничего хорошего не ждет: только мелкая вода и острые камни. Бобрик остановился, оглянулся через плечо и замер от страха.

Бумер летел следом, стремительно сокращая расстояние. Времени на раздумье не оставалось, нужно прыгать вниз и будь, что будет. Мелодия телефонного звонка сделалась громче. Отгоняя кошмарное наваждение, Бобрик тихо застонал, не открыв глаза, сел на лежанке, протянув руку к самодельному столику в углу, нашарил трубку.

— Слушаю, — сказал он, не услышал своего голоса, откашлялся. — Слушаю.

— Здравствуй, Сашка, — незнакомый голос был едва слышен. — Я получил письмо. То самое письмо, которое твой друг оставил в Никольске у Марковны. И мне оно понравилось. Ошибок почти нет. Все гладко: по форме и по содержанию.

Бобрик так резво вскочил на ноги, будто под мягкое место подложили раскаленную сковородку. Он дико осмотрелся по сторонам. Наручные часы, которые он не снимал ни днем, ни ночью, показывали без четверти восемь. У противоположной стены на такой же лежанке, досматривала последний сон Ленка. Отвернувшись к стене, она накрылась с головой тяжелым от сырости ватным одеялом.