Андрей Троицкий - Черный Бумер

Потеряв терпение, Радченко направился к ближайшему гастроному, постоял у прилавка в винном отделе, высматривая добычу. Наконец сделал выбор. Подошел к мужчине, пересчитывающему мелочь и, встал рядом и, вытащив крупную купюру, обмахнулся бумажкой, как веером. И сказал, что можно легко заработать на опохмелку. Через пять минут вопрос решился. Дядька под присмотром Радченко вошел в приемную и, проторчав в помещении минуту, вышел оттуда и свернул к магазину.

«Все сделал? — дважды переспросил Радченко, ухватив мужика за грудки, похлопал его по карманам штанов. Письма не было. — Как я сказал?»Ну, хрена тут делать? — мужик, мучимый похмельной жаждой, перешел на хриплый шепот. — Вошел. Там эта фигня в углу, ящик. Ну, я шлангом прикинулся. Постоял немного. Народу никого. Только одна порчушка старая письмо строчит. Достал я твою маляву да и бросил в тот ящик. Всех дел. Давай воздух, а то я уже подыхаю". Радченко заставил мужика повторить рассказ и выдал деньги.

Услышав шорох за спиной, Радченко поднялся с кресла и, подхватив портфель, вслед за Ларисой устремился к выходу из зала. В фойе, напоминавшим огромный аквариум, укромное место нашлось в дальнем углу.

— Сюда я больше ни ногой, — сказал дядя Дима. — Ваш режиссер хам. И вообще больной человек.

— Здесь слово больной заменяют словом гениальный, — улыбнулась Лариса. — Ну, какие новости?

— Письмо Бобрика уже у чекистов. Фургон «Газель»стоит на автомобильной стоянке. Утром я был на съемной квартире. Из окна хорошо просматривается сама стоянка и вся прилегающая территория. В квартире у окна на штативе хороший бинокль, плюс камера, соединенная шнуром с видеомагнитофоном. Еще есть фотокамера с длиннофокусным объективом.

— Спасибо, Дима. Ты все сделал как надо.

— По-моему, мы зря так убиваемся из-за этого Бобрика. Он сам влез в это дерьмо…

Лариса не дала договорить.

— Дима, у парня на всем свете нет человека, который бы ему помог. Если мы умоем руки, его просто убьют как собаку. И тело оставят на свалке.

— Ладно, не дави на слезные железы, — поморщился Радченко. — На всем свете нет человека, который бы зажал башку Бобрика между ног и надрал ему задницу. Когда все кончится, я лично этим займусь.

— Но не раньше, — поправила Лариса.

— Все, что происходит вокруг фургона, пишется на пленку, — Радченко говорил и загибал пальцы. — Надо дежурить в квартире, менять исписанные кассеты. И по возможности наблюдать в бинокль за стоянкой. Как только люди, которые охотятся за Бобриком, сунутся к фургону, их повяжут гэбэшники. И дело сделано.

Радченко протянул Ларисе исписанный листок.

— Вот расписание наших дежурств. Много времени бодяга не займет. Три-четыре дня, не больше. Но в квартире должен постоянно кто-то находиться.

— Сегодня моя очередь?

— Сейчас там Иностранец. Он пробудет до девяти вечера. Подходи за четверть часа. В холодильнике минералка и яблоки.

Утром нового дня Краснопольский хотел отметиться на стадионе «Урожай», навестив бывшего тренера Бобрика по мотокроссу, но планы полетели к черту, когда он вышел из ванной и услышал настойчивый стук в дверь гостиничного номера. С другой стороны порога стоял тот самый бугай по имени Павел, с которым вчера довелось встретиться у Валентины Марковны. Парень протянул Призу тощий почтовый конверт без адреса. Пропустив гостя в крошечную прихожую, где двум взрослым людям тесно стоять, Краснопольский вопросительно посмотрел на раннего гостя.

— Утром в калитку стукнулся незнакомый мужик, — Павел сморщил лоб, будто свежее воспоминание уже стерлось из памяти. — Короче, мужик приехал на мотоцикле. Видно, долго ехал, бензобак и руль в пыли. И морда тоже. Он сказал, что тут наверняка появятся парни, которые будут спрашивать Сашу Бобрика. Я, понятная вещь, не сказал, что вы уже появились. Мужик вытащил этот конверт, всучил его мне. И говорит, что есть просьба: передай письмишко тем людям, кто спросит Бобрика.

— А ты чего? Ты хоть его спросил, кто он? С какой ветки свалился?

— Я не знаю, как там у вас в столице, а у нас лишние вопросы задавать не принято. Я только с постели встал, проснуться не успел. И тут этот чувак с на мотоцикле с письмом. Говорю: ладно, передам, если кто стукнется.

— Подожди здесь, — сказал Приз.

Закрыв за собой дверь, он вошел в комнату. Фомин в трусах и майке сидел на стуле у изголовья кровати, запустив руку под подушку, он был готов вытащить ствол в любую секунду. Но пушка не потребовалась. Фомин слышал каждое слово разговора, заинтригованный и озадаченный услышанным, он натянул штаны и поднялся на ноги. Приз, внимательно осмотрев конверт, прощупал пальцами места склейки бумаги. Так уж заведено в этом городишке, что местная братва, в честности уважаемый Толя Месяц, первым узнает любою новость. Видимо, сначала конверт распечатала Марковна. И послала гонца к Месяцу, он прочитал письмо, вложив его в новый конверт, послюнявил языком полоску сухого клея, запечатал и приказал Павлику бежать к московским гостям.