Стивен Кинг - Возрождение

Часто в «молодежных беседах» по четвергам проявлялся и интерес преподобного Джейкобса к электричеству. Помню, как-то днем он позвонил нам домой и попросил Энди надеть на ближайшее занятие свитер. Когда все собрались, он поставил брата перед нами и сказал, что хочет продемонстрировать бремя грехов.

— Впрочем, Эндрю, я уверен, что ты-то уж точно его не несешь, — добавил он.

Мой брат нервно улыбнулся и ничего не ответил.

— Я не хочу вас пугать, ребята, — сказал Джейкобс. – Есть священники, которые считают это правильным, но я не из их числа. Просто чтоб вы знали.

Как позже я выяснил, именно это говорят люди перед тем, как собираются испугать вас до чертиков.

Он надул несколько воздушных шаров и попросил нас представить, что каждый из них весит по двадцать фунтов. Потом взял один из них и сказал:

— Это – ложь.

Он быстро потер его несколько раз о свою рубашку и поднес к свитеру Энди, где шарик завис точно приклеенный.

— А это – воровство, — и Джейкобс повесил на Энди еще один шарик.

— Вот этот – гнев.

Не помню точно, но, кажется, он повесил на Энди семь воздушных шаров, каждый из которых олицетворял смертный грех.

— Больше ста фунтов грехов, – сказал он. – Вот это тяжесть! Но кто берет все грехи мира на себя?

— Иисус! – в один голос с готовностью ответили мы.

— Верно. Когда вы просите его о прощении, происходит вот что.

Он вытащил булавку и проткнул шары один за другим, включая тот, что отцепился от свитера, так что его пришлось прикрепить обратно. Думаю, каждый из нас счел эту часть занятия несколько более захватывающей, чем часть с демонстрацией силы статического электричества.

В своем самом впечатляющем электрическом представлении он использовал собственное изобретение, которое называл «Лестницей Иакова». Это была металлическая коробка размером с сундучок, в котором жили мои солдатики. Из нее торчали две проволоки, напоминавшие телевизионную антенну. Когда Джейкобс включал прибор в сеть (а работал он от розетки, а не от батареек) и щелкал тумблером, по проволокам начинали подниматься искры – настолько яркие, что на них было практически невозможно смотреть. Искры добирались до верхней части проволоки и исчезали. Иногда он рассыпал над прибором какой-то порошок, и тогда искры становились разноцветными. От этого зрелища девчонки с восхищением ахали.

Все это тоже имело какое-то отношение к религии, во всяком случае, в воображении преподобного Джейкобса, но будь я проклят, если помню, какое именно. Может, что-то насчет Божественной Троицы? Как только "Лестница Иакова" скрывалась с наших глаз, с ее летящими вверх под сердитое кошачье шипение высокого напряжения цветными искрами, подобные экзотические мысли уходили прочь, точно мимолетная лихорадка.

Впрочем, одну из таких небольших лекций я помню очень хорошо. Джейкобс сидел верхом на стуле и смотрел на нас поверх спинки. Его жена устроилась на органной скамье, скромно склонив голову и сложа руки на коленях. Может, она молилась. Может, ей просто было скучно. Точно знаю, что почти все собравшиеся скучали. К тому моменту большая часть Юных методистов уже начала уставать от электричества и его чудес.

— Ребята, наука говорит нам, что электричество – это движение заряженных частиц, которые называются электронами. Когда электроны приходят в движение, возникает напряжение, и оно тем выше, чем быстрее двигаются электроны. Это наука, и наука – это хорошо, но она ограничена. Всякому знанию есть предел. Например, что такое электрон? Заряженный атом, говорят ученые. Ладно, с этим разобрались. Но что такое атом?

Он наклонился через спинку стула, пристально глядя на нас своими голубыми глазами, которые сами по себе казались наэлектризованными.

— Никто этого не знает! И вот тут приходит черед религии. Электричество – это одна из божьих дверей в бесконечность.

— Вот если бы он принес электрический стул и поджарил на нем какую-нибудь мышатину, — как-то вечером после молитвы фыркнул Билли Пакетт, — это было бы интересно.

Несмотря на частые (и с каждым разом все более скучные) рассуждения о священном напряжении, почти все мы с нетерпением ждали каждого нового вечернего занятия. На них преподобный Джейкобс, когда не садился на своего электрического конька, рассказывал живые, а зачастую и веселые притчи, основанные на историях из Писания. Они касались наших повседневных проблем, от приставаний в школе до искушения списать у кого-нибудь ответы на контрольной, к которой ты не готов. Нам нравились игры, нам нравились эти рассказы, и нам, конечно же, нравилось петь, потому что миссис Джейкобс здорово играла и никогда не затягивала гимны.