Ник Гоуинг - Петля

Он с трудом нашел в карманах завалящую пятнадцатикопеечную монету и сунул в автомат. Набрал номер, но инстинктивно, на всякий случай, продолжал шарить глазами по лицам прохожих и лоточников. Рядом с будкой инвалид, очевидно, ветеран афганской войны, проковылял на костылях и разложил на ящике из-под пивных бутылок явно контрабандные кассеты. «Всегда земляничные поля» — неслось из проигрывателя в то время, как генерал, поеживаясь от холода, ждал ответа.

— Да, — откликнулся наконец Поляков недовольно, будто его пробудили от крепкого сна.

— Олег Иванович, алле! Это Виктор Петрович… Да я это, Марченко, — генерал стал говорить громче, чтобы перешибить шум уличного движения и музыку.

Поляков обратил внимание, что Марченко говорит вполне буднично и не употребляет своего звания.

— Как чувствуешь себя, Олег? Я слышал, ты удрал из больницы. Ах ты старый негодяй! Но тебе лучше знать, что делать. Рад, что ты пошел на поправку.

Марченко твердо решил уговорить Полякова. Голос генерала был тверд, но с оттенком сочувствия. Все равно, каким способом привлечь Олега на свою сторону, но добиться этого необходимо.

Реакция полковника была осторожной, безразличной, формальной. После их беседы в больнице у Полякова возникло сильное подозрение насчет мотивов, которыми руководствовался его друг.

— Откровенно говоря… Виктор Петрович, нужно извлекать лучшее из того, что мы имеем. Невтерпеж переносить больничный запах и поведение мегер нянечек.

— Теперь, когда тебе легче, мы должны встретиться, — уговаривал генерал. — Ты герой. Ты заслужил мое восхищение. Мы поговорим о прежних временах. Ты знаешь, что я имею в виду: отдохнем, забудем все плохое и выпьем водочки. Так, как когда-то на стрельбах в симферопольской школе, а после — в Кабуле. Я хочу, чтобы ты знал, как я благодарен тебе — не как… ну, словом, понимаешь, кто… а как твой добрый друг Виктор.

— Мне надо подумать, добрый мой друг. Для меня сейчас это слишком сложно. Надо подумать…

Полякова била дрожь. Его возмущала вынужденная изоляция. Запас адреналина, который у него появился в результате операции с Раджабовым, уже давно исчерпался. Олег Иванович был слишком напуган Наташиными подходами, но сейчас захотелось, чтобы в нем нуждались. Чтобы генералу Марченко он был нужен, чтобы Центру, чтобы Трофименко и всем другим. Он уступил.

— Я не в лучшем для передвижений состоянии, Виктор Петрович. Что вы предлагаете и где?

— Встретимся там, где весело и свободно. Где сможем отдохнуть в нашем давнем стиле — надраться как следует и не стесняться дружбы. А тебе нужно что-то сделать дополнительно и для излечения своих ран… Я полагаю, для всего этого хороши Сандуны — там тепло и мы вспомним старину. Тебе могут сделать массаж. Для твоего покореженного тела это полезно. Так что давай встретимся там в четыре, Олег Иванович.

Поляков раздумывал минуту.

— Вы пошлете мне машину Центра?

— Лучше не надо, друг мой, — ответил Марченко. — Лучше я организую такси. Тебя подберут в три тридцать.

В той неразберихе, что царила теперь в Москве, обещание раздобыть такси было чем-то чрезвычайным. Тысячи «Волг» с шашечками заполняли улицы столицы, но они никогда не отвечали на радиовызовы и не останавливались по требованию на улицах, если им не демонстрировали живые доллары или же если они не работали по строгим приказам мафиозных хозяев, контролировавших таксомоторные кооперативы.

Ковыляя по узкому коридору прихожей в комнатку, Поляков раздумывал об этом кратком разговоре. Его обезоруживала естественная, в самом деле дружеская речь Марченко. А вместе с тем — странное предложение прислать такси вместо служебной машины. Если Поляков и в самом деле такой герой, почему его не отвезут на дежурной «Волге» из Центра? Неужели не заслужил? Что-то здесь не то, он почувствовал это еще в больнице. Какой-то обман.

Олег Иванович не понимал, в чем дело.

Зорин сидел за столом Марченко, ожидая, когда вернется хозяин кабинета.

Только после того, как генерал оправил пиджак и подтянул галстук перед зеркалом, его глаза остановились на величественной фигуре начальника, восседавшего в хозяйском кресле. Марченко смешался, но лишь на мгновение. Он поправил подтяжки, затем повернулся и лишь тогда обратился к заместителю Председателя:

— Анатолий Николаевич! Какой сюрприз! Приятный сюрприз.

Марченко улыбнулся не без сарказма.

— Что привело вас сюда, товарищ заместитель Председателя? По всем правилам, вы должны были бы вызвать меня, — произнес он с издевательской вежливостью.