Андреас Эшбах - Видео Иисус

Боб смотрел на него с колебанием:

— Ты мог бы взглянуть сюда? — спросил он. — Мне бы хотелось знать, что ты думаешь на сей счёт.

— Да, — слабо кивнул Джордж, — конечно.

Он встал рядом с Бобом у стола, на котором кто-то разостлал поверх сделанных им снимков большую карту местности. Карта была вычерчена точно и, видимо, представляла собой копию служебного документа. И то, что увидел на ней Джордж, показалось ему чем-то знакомым.

— Это план Храмовой горы в Иерусалиме, — сказал ему человек в тёмно-сером костюме, и бриллиант в его галстучной булавке сверкнул. — Что нужно предпринять, чтобы просветить её сонартомографически?

Стивен Фокс проснулся в это утро поздно и чувствовал себя так, будто по нему проехал бульдозер. И причина была не только в том, что он почти не спал.

В шаббат время завтрака продлевают, чтобы люди могли выспаться. Разумеется, в шаббат не работали, и вольнонаёмные, которые жили не в самых дальних концах Израиля, пользовались случаем съездить домой. И получалось, что в лагере практически оставались только неевреи, которые готовы были работать и в субботу, потому что шаббат порождал у них странное чувство, что воскресенье наступило на день раньше.

Когда Стивен пришёл под навес кухни, на многих столах были выставлены шахматные доски, другие рабочие сидели с книгой и чашкой кофе где-нибудь в тени. Немного в стороне несколько человек, встав в кружок, перебрасывали ярко-зелёный диск фрисби. За одним из столов он увидел Юдифь. Даже бледная от недосыпания, она выглядела сногсшибательно. Стивен поставил себе на поднос три полные чашки кофе, а потом ещё взял — скорее из рациональных соображений, чем от голода, — миску кукурузных хлопьев и подсел к ней.

Какое-то время они жевали молча. Потом, когда Стивен принялся за вторую чашку, она спросила:

— Ну и?

Стивен сделал большой глоток горьковатой жидкости. Кофе здесь варили очень крепкий.

— Что и? Что я обо всём этом думаю? —Да.

— Ничего не думаю. Я просто раздавлен, если честно признаться.

Она посмотрела вокруг больным мигреневым взглядом. Поблизости не было никого, кто бы мог их подслушать.

— Может, не надо делать преждевременные выводы. Ведь ты пока знаешь всего четыре слова из двухстраничного письма… Погоди, пока не будет расшифровано всё.

У него по-настоящему разболелась голова. Только этого ему не хватало! У него ещё никогда в жизни не болела голова. И желудок протестовал против кофейного наводнения. Стивен отставил третью чашку в сторону и посвятил себя кукурузным хлопьям.

— Я спрашиваю себя вот о чём, — продолжал он, жуя, — может ли это быть вообще. А для ответа я пока мало сведущ. Ведь должны же быть и другие источники, помимо библейских текстов, где упоминался бы Иисус. Что там, например, с переписью населения, которое тогда провёл император Август? Ведь это был Август, нет? «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле». Где-то я читал. И Мария тогда как раз была им беременна.

— Но только ещё беременна.

Стивен неудовлетворённо помотал головой.

— Надо где-то почитать. Я просто не могу в это поверить. Представь себе, что бы было, если бы можно было доказать, что в действительности Иисуса никогда не было! Что бы это значило!

Юдифь пожала плечами:

— Это было бы открытие. И ты был бы первооткрывателем. Ведь именно этого ты хочешь.

— Но что это значило бы для мира? Что ни говори, а ведь это центральная фигура христианства, самой многочисленной религии мира. Если Иисус никогда не жил, то это означает, что кто-то придумал его образ. Что это некая искусственная фигура. Как Супермен. Или, если уж на то пошло, как Микки-Маус!

— Ну уж не драматизируй. Большинство людей относится к религии безразлично. Их бы ты гораздо больнее задел за живое, если бы смог доказать, что Микки-Мауса никогда не было.

— Очень остроумно, — Стивен вернулся к третьей чашке кофе. — И я не понимаю, почему меня это так тревожит. А это меня тревожит. Я всерьёз спрашиваю себя: можно ли Орать на себя ответственность открыть такую правду?

— Ого, — Юдифь широко раскрыла глаза. — Совсем новые интонации, мистер Фокс.

Стивен отставил чашку и посмотрел на Юдифь в упор.

— Скажи-ка, что означают твои постоянные подколы? За кого ты вообще меня принимаешь?

Юдифь скривила рот в широкую язвительную улыбку, и глаза её гневно сверкнули.

— Есть вещи, которых ты ещё не понял. И одна из них состоит в том, что в жизни есть кое-что поважнее, чем стремление всегда выигрывать.