Майкл Коннелли - Последний койот

Босх промолчал. Но в словах Фокса было много правды, и осознание этого ожгло его лицо как огнем. Глядя на это дело со стороны, и впрямь можно было подумать, что передрались две шлюхи, не поделившие мужика, в результате чего одна из них убила другую.

— Ну а теперь пойдем к твоему автомобилю, — предложил Фокс.

— Зачем?

— А затем, что сейчас мы поедем к тебе домой.

— С какой целью?

Фокс не ответил. Потому что в этот момент из-за поворота выехала машина полицейского подразделения района Санта-Моника и остановилась у дома Мередит Роман. Из машины вышли два офицера.

— Спокойно, Босх, — тихо сказал Фокс. — Если хочешь еще немного пожить, сохраняй хладнокровие.

Босх заметил, как Фокс, шевельнув вооруженной «береттой» рукой, взял на мушку приближавшихся к дому офицеров. Полицейские не заметили его маневра, поскольку терраса заросла бугенвиллеями и тех, кто на ней находился, видно было плохо.

Один из полицейских, обратившись к ним, заговорил:

— Это не вы, случайно, звонили по номеру 911?

Босх метнулся от двери и, словно в воду, прыгнул головой вперед через перильца террасы на лужайку.

— У него пушка! У него пушка! — крикнул он, падая.

Приземлившись, он услышал дробный стук каблуков по деревянному настилу террасы — судя по всему, Фокс побежал к двери. Потом хлопнул первый выстрел. Босх был уверен, что стрелял Фокс. После этого начали стрелять полицейские, чьи пушки загрохотали, как орудийный салют на Четвертое июля. Стрельба велась такая частая, что Босх не мог подсчитать количество выстрелов. Он лежал на траве лицом вниз, надеясь, что полицейские правильно оценят его позу и стрелять в него не будут.

Все кончилось в какие-нибудь восемь секунд. Когда затихло эхо и снова установилась тишина, Босх крикнул:

— Я офицер полиции! Я не вооружен и угрозы для вас не представляю! Повторяю, я офицер полиции, и у меня нет оружия!

В следующее мгновение он почувствовал, как к его затылку прикоснулся горячий от стрельбы пистолетный ствол.

— Где твои документы?

— Во внутреннем кармане пиджака, — сказал он и тут же, вспомнил, что его идентификационную карточку забрал Ирвинг.

— В таком случае перекатывайся на спину, но медленно, — отозвался полицейский, продолжая прижимать ствол пистолета к его затылку.

— Погодите! У меня нет документов.

— А это что такое выпирает? Давай переворачивайся…

— Говорю же, у меня нет идентификационной карточки. Впрочем, другие документы есть и находятся в левом внутреннем кармане.

Полицейский начал похлопывать его по карманам.

— Позвольте же мне подняться. Я ничего дурного вам не сделаю, — проговорил Босх.

— Тихо, лежать! — скомандовал полицейский.

Он вынул из кармана пиджака Босха его бумажник и взглянул на находившиеся внутри под прозрачным пластиком водительские права.

— Что там у него, Джимми? — крикнул второй полицейский, которого Босх не видел. — Он и в самом деле коп?

— Говорит, что коп, но ни значка, ни удостоверения не имеет. Однако водительские права у него есть.

Когда Босх перевернулся на спину, его обыскали на предмет оружия.

— Нет у меня оружия. Я чист.

— Очень хорошо… Ну-ка, заведи руки за спину…

Босх сделал, как ему было велено, после чего у него на запястьях защелкнулись наручники. Потом обыскивавший его коп вызвал по рации подкрепление и карету «скорой помощи».

— Можешь подниматься.

Босх встал на ноги и в первый раз с начала перестрелки взглянул на веранду и дом. Второй полицейский стоял у двери, направив ствол своего пистолета на лежавшего у порога Фокса. Когда полицейский с рацией предложил Босху пройти на веранду, он, бросив на Фокса скользящий взгляд, заметил, что тот еще жив. Его грудь судорожно вздымалась и опускалась, но ранен он был тяжело. Пули из полицейских пистолетов изрешетили ему живот и обе ноги, а одна пронизала насквозь обе щеки. Челюсть у него отвалилась, а глаза расширились и смотрели остановившимся взглядом прямо перед собой, словно он взирал на приближавшуюся к нему смерть.

— Я знал, что ты будешь стрелять, ублюдок, — пробормотал Босх, глядя на него в упор. — Вот и подыхай теперь.

— Замолкни, — приказал ему полицейский, которого напарник называл Джимми. — И веди себя тихо. По крайней мере здесь и сейчас.

На улице уже стали собираться местные обыватели, чтобы поглазеть на окровавленное тело и полицейских с дымящимися пушками. Те, что жили поблизости, обозревали место преступления с порогов и веранд своих домов. «Нет ничего лучше стрельбы, чтобы привлечь внимание людей, живущих в пригороде, — подумал Босх. — Они сбегаются на запах пороховой гари охотнее, нежели на запах жареных сосисок».