Никки Френч - Что делать, когда кто-то умирает (в сокращении)

— Если мы не примем другое решение, — уточнил Рэмси. — Но прежде вы расскажете нам все с самого начала.

— Но я же только что все рассказала.

Рэмси покачал головой.

— Допрос только начинается, — сообщил он.

Когда-то давно я терпеть не могла Рождество, потом, живя с Грегом, постепенно научилась любить его. А теперь я снова с ужасом ждала его приближения. Через десять дней я проснусь совсем одна в доме, который начал разваливаться на глазах — сломалась система отопления, треснуло стекло в одном из окон, слетела с петель дверца шкафа. Уже несколько недель мне не хватало сил, чтобы привести его в порядок, я как будто растратила все организационные таланты, разбирая бумаги в «Тусовщиках».

Но теперь я решила всерьез заняться собственной жизнью. Я и прежде так говорила, но созрела для действий только сейчас. После нескольких недель мрака и безумия мне предстояло начать все заново. И я взялась налаживать материальную сторону своей жизни. Каждый день я вставала в шесть утра, когда за окном была еще кромешная темнота. Я спустила воду из батарей, вызвала мастера, чтобы починить систему отопления, повесила на петли дверцу шкафа, измерила треснувшее стекло и заказала новое, а потом ловко сама подогнала и вставила его, перекрасила кухню в белый цвет, а спальню — в бледно-серый, купила новые коврики для ванной.

Я выбросила все консервы с истекшим сроком годности, набила холодильник полезными продуктами, ежедневно готовила себе домашнюю еду. По утрам я ходила в бассейн и проплывала его из конца в конец по пятьдесят раз. А еще я купила себе новые джинсы и серый кардиган.

Поставив обогреватель в сарае, я проводила там по восемь часов в сутки, стараясь наверстать все, что упустила за последние месяцы, и выполнить все нарушенные обещания. Я заменила ножки у буфета в стиле королевы Анны и заново покрыла лаком палисандровый столик. Объявление о реставрационных услугах я опубликовала в местной газете и вдобавок занесла свои визитки в ближайшие антикварные лавки. Поздно вечером я ходила по магазинам, где не забыла купить берет и миниатюрный комбинезон для моего будущего крестника, а для Гвен и Мэри — красивые шарфы в подарок на Рождество.

К психиатру я больше не обращалась, хотя она ясно дала понять, что мне полезна — вернее, настоятельно необходима — ее помощь.

Я ни разу не расплакалась.

Две свои таблицы я свернула как можно туже, перегнула посередине и запихнула в мусорный контейнер. Карту меню с запиской Милены я отдала полицейским.

В четверг утром, незадолго до того, как я ушла в мастерскую, зазвонил телефон.

Голос Фергюса в трубке звучал взволнованно и неразборчиво. Но мне удалось понять, о чем речь: скоро я стану крестной. Положив трубку, я некоторое время сидела на кухне.

Телефон опять зазвонил. Инспектор Стюарт Рэмси спрашивал, не могу ли я зайти в полицейский участок.

— Зачем? — спросила я. — Что-то изменилось? Что произошло? — Мой собеседник тяжело вздохнул, но прежде, чем он успел ответить, я перебила: — Да нет, как скажете. Я приеду.

Когда я вошла в комнату, Рэмси изучал протокол с моими показаниями. У него был усталый вид.

— Вы могли что-нибудь упустить, когда давали эти показания?

Я вспомнила длительные допросы — один в Кентиш-Тауне, второй в Стокуэлле. Я сбивалась, повторялась, начинала заново. Неужели я чего-то недоговорила?

— Вряд ли, — наконец покачала головой я.

Он пошуршал бумагами и нахмурился.

— Скажите, пожалуйста, вам случалось бывать на том месте, где в результате несчастного случая погиб ваш муж?

— Я не думаю, что это был несчастный случай.

— Вам задали вопрос. Очень простой. Вы бывали там или нет?

— Да, однажды побывала.

— И не сочли нужным рассказать нам?

— Я думала, это не относится к делу.

— Это ваше?

Он вытащил из стола прозрачный пакет и показал его мне. Внутри лежал мой шарф.

— Да.

— На нем кровь. Чья она?

— Моя! Я поранилась, только и всего. Послушайте, я ездила туда только затем, чтобы увидеть место, где погиб Грег.

— Когда это было?

— За день до похорон Грега. Его похоронили 24 октября, значит, я побывала на том месте двадцать третьего.

Рэмси записал дату.

— Вы были одна?

— Да.

— Вы кому-нибудь говорили, куда едете?

— Нет. Об этом мне ни с кем не хотелось говорить.

— А потом? Вы никому не рассказывали, где побывали?

— Вряд ли… нет, никому.

— Почему?

— Я же сказала, это касается только меня.

— Ясно. Значит, никто не сможет подтвердить ваши слова?