Юхан Теорин - Санкта-Психо

Они входят в салон, и Ханна быстро идет в самый конец, поглядывая через плечо, словно хочет уйти от него подальше. Но он следует за ней и садится рядом.

В автобусе ни одного пассажира, но он все равно почти шепчет:

— Надо бы поговорить, Ханна.

— О чем?

Ян кивает в сторону громады Санкта-Патриции:

— О том, что ты делаешь там, наверху.

По ее предложению они пошли в «Медина Палас». Ночной клуб помещался в подвальном этаже единственного в Валле пятизвездочного отеля «Туреборг», высокого здания из стекла и стали. Освещенные окна запотевали, и по ним стекали тонкие ручейки, похожие на слезы. Как будто «Туреборг» плакал от неудовлетворенного желания стать небоскребом.

Одежда воспитателей детского сада, явившихся сюда прямо с работы, вряд ли соответствовала статусу клуба. К тому же свитер Яна украшали белые пятна — Матильду угораздило опрокинуть на него стакан молока за завтраком. Вышибала в черном костюме с бабочкой посмотрел на них с плохо скрытым сомнением, но все же пропустил.

— Ты здесь бываешь? — тихо спросил Ян.

— Иногда…

Пока они шли от автобуса, Ханна успела выкурить две сигареты. Не поднимая глаз, отвечала на его вопросы.

Они вошли в клуб. Большая комната для игр, подумал Ян.

Он никогда в жизни не бывал в настоящем ночном клубе, даже в Гётеборге. Высокий черный потолок с псевдохудожественным переплетением согнутых труб из нержавейки, стены с холодным металлическим отливом. Зачем он сюда пришел? Впрочем, в четверг вечером посетителей мало, и музыка — то, что надо. Достаточно тихая, чтобы разговаривать, не повышая голоса, и достаточно громкая, чтобы за соседним столиком не подслушивали.

Ян выбрал маленький стеклянный столик в углу, отдельно от остальных. Специальный столик для шпионских разговоров.

— Хочешь что-нибудь?

— Что-нибудь с соком.

Он пошел к стойке. Выбор заметно больше, чем «У Билла», — и коктейли разнообразнее, и шампанское, и коньяк.

Он заказал два апельсиновых сока, но когда Ханна поднесла бокал к губам, на лице ее появилась гримаса разочарования.

— Я же просила что-нибудь с соком.

— Что?

— Что-нибудь успокаивающее.

— Ты имеешь в виду спиртное?

— Конечно.

Через пять минут они сидели каждый со своим бокалом и молчали.

— Значит, ты за мной подглядывал… — произнесла она в конце концов.

— Подглядывал — не то слово… может, и подглядывал, но не намеренно. Мне показалось, Лилиан немного не в себе, и я решил подождать немного во дворе. Хотел понять, в чем дело.

— И ты знал, что я там… наверху? — Ханна упорно смотрела в бокал.

— Нет… но я знал, что кто-то там был и потом ушел через «Полянку», так что повод для размышлений был… Ты там много раз была, да?

Ханна делает большой глоток водки с апельсиновым соком, точно это какой-то оздоровительный напиток после сауны.

— Несколько раз… я не считала.

— И давно уже ты туда ходишь?

— С мая. К тому времени я уже работала в «Полянке» четыре месяца.

— А Лилиан знает, когда ты там?

Ханна невинно моргает своими голубыми красивыми глазами. Похоже, взвешивает — говорить или не говорить.

— Да, — решается она. — Мы же подруги, и она меня типа подстраховывает. Я хожу наверх, только когда у нее вечерняя смена.

— Не только, — качает головой Ян. — Ты как-то была там, когда работала не Лилиан, а я. Я слышал, как ты приехала на лифте. А потом прошла через школу.

— Да… я в тот вечер задержалась, и ты уже сменил Лилиан.

— И сегодня ты была там? В комнате свиданий?

Она молча кивает.

— А что ты там делаешь?

Молчание.

— Ты с кем-то встречаешься? С охранником?

Она опять отпивает немного и заглядывает в полупустой бокал, точно обнаружила там что-то интересное.

— Я так устаю от детей порой, — меняет она тему. — Иногда, конечно, с ними весело… но когда это продолжается долго… Все время одно и то же, одни и те же забавы, одни и те же игры…

Ян вдруг вспомнил, что ни разу не видел, как Ханна играет с детьми. Она чаще стоит и смотрит, как играют они. Но на всякий случай кивает.

— Это у всех бывает.

— У меня, наверное, чаще, чем у других, — вздыхает она. — Я не переношу эти стаи зверят…

Зверят? Ян представил себе смеющиеся мордашки Жозефин, Лео и всех других. Нет ничего заразительнее детского смеха.

— Ну почему зверят? И почему стаи? Они личности. Маленькие, но личности…

— Вот как? Но орут они, как взбесившиеся обезьяны. Я иногда прихожу домой совершенно глухая.