Юхан Теорин - Санкта-Психо

Ханна сжимает кулаки под столом. Что рассказал полиции Лео? Что он помнит из того, что произошло ночью на скале? После валиума он был не в себе, к тому же на глазах повязка… ее-то он, во всяком случае, вряд ли помнит. И что скажет Ян, когда очнется… если он очнется? Поверит ли ему полиция?

Она наклоняется вперед:

— Я сейчас вспоминаю… Ян как-то мне рассказывал… — Все повернулись к ней, и она продолжила: — Не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение… как-то он во время прогулки оставил одного мальчика в лесу.

— Вот как? — Хёгсмед уставился на нее пронзительным взглядом. — Когда это было?

— Когда — я точно не знаю… в каком-то детском саду, где он работал. Много лет назад.

Мария-Луиза тоже смотрит на нее. Неодобрительно — мало сказать.

— И ты мне ничего не сказала, Ханна?

— Я знаю, что должна была… Но я думала… я решила, что это просто-напросто глупая шутка. Ян же казался таким надежным, правда? И дети его обожали…

Хёгсмед прокашлялся.

— Собственно, я не должен этого говорить… но полиция была у него дома в выходные. Сделали много довольно сомнительных… я бы даже сказал, подозрительных находок. В частности, он рисовал комиксы… длинная серия комиксов со всякими ужасами, весьма и весьма насильственного содержания. Если отшелушить детали, речь, можно сказать, идет о навязчивой идее мести… Еще одна интересная деталь: один из соседей Хаугера когда-то работал в Санкта-Патриции, и Ян неоднократно расспрашивал его о возможностях побега.

Молчание. Ханна опускает голову.

— Бедный Ян, — тихо произносит она и добавляет, заметив, что все уставились на нее: — Я имею в виду… надо было ему как-то помочь. Мы все должны были быть более внимательны к его духовной жизни.

— Антисоциальные идеи очень трудно обнаружить, — утешает ее доктор Хёгсмед. — Диагноз подчас не под силу даже опытному специалисту.

И опять молчание. Долгое, ничем не прерываемое молчание.

— Ну вот… — говорит Хёгсмед, перелистав свои бумаги. — Вот и все, что я хотел вам сказать.

— Большое спасибо, доктор, — проникновенно произносит Мария-Луиза, сжимает руки на груди и улыбается Андреасу и Ханне. — Конечно, у всех есть вопросы, но мы займемся этим позже. Скоро начнут приводить детей.

Ханна быстро встает. Конечно, пора браться за работу. Все должны видеть, что происшедшее касается ее очень и очень опосредованно. Для нее это — обычный рабочий день.

И что? И в самом деле — обычный рабочий день в начале долгой, долгой зимы. Не считая того, что Ивана и Яна нет, а Лилиан на больничном.

Хлопает входная дверь.

Дети, думает она, надо срочно надевать маску доброй, обожающей детей, все понимающей воспитательницы.

И в самом деле, это Жозефин. На ней толстый темно-зеленый зимний комбинезон. За ее спиной возникают приемные родители. Девочка широко улыбается Ханне, теперь у нее выпал и второй передний зуб.

— Снег идет! — радостно кричит она.

— Разве? — Ханна выглядывает в окно — крупные, как мотыльки, хлопья медленно опускаются на землю. На улице — минус. Есть надежда, что снег останется лежать.

— Вот и замечательно. — Она улыбается в ответ. — Придут остальные, и мы пойдем играть в снегу. Будем делать снежных ангелов. А пока раздевайся.

Жозефин быстро снимает комбинезон и исчезает в игровой.

Можно расслабиться.

— Извините, — слышит она голос за спиной. — Вам не попадались здесь детские книги… такие, знаете, не типографские… сделанные от руки?

Ханна резко поворачивается:

— Простите?

Вопрос задала приемная мама Жозефин. Или опекунша, можно и так назвать. Женщина лет тридцати в серой шерстяной шапочке и узких черных очках.

Ханна почти никогда с ней не встречалась — Жозефин обычно приводил и забирал пожилой мужчина.

— Летом я оставила здесь несколько таких книг… Собственно, четыре штуки. Я написала их для старшей сестры, но ей не разрешили их взять.

Ханна прекрасно знает, о чем она говорит. Те самые книжки с картинками, что ей давал Ян. Но она качает головой:

— Понятия не имею… Но, пожалуйста, вы можете поискать. Может, они где-то здесь.

— Правда?

— Конечно. Проходите.

Женщина снимает зимнюю обувь и расстегивает куртку.

Ханна наблюдает:

— Вас зовут Алис Рами?

Женщина выпрямляется и кивает, но вид у нее настороженный. Смотрит прямо в глаза:

— Откуда вы это знаете?

— Я слышала о вас.

— Вот как? — не особенно приветливо спрашивает она, но Ханна все равно продолжает: