Юхан Теорин - Санкта-Психо

— Ты и трое других.

— Зачем?

Ян не отвечает. Барабанный бой в голове все настойчивей.

— Я знаю, что ты меня помнишь. Ты, Петер Мальм, Никлас Свенссон и Кристер Вильгельмссон… Твои друзья. Те, которых убили в лесу.

— Я знаю, что там случилось.

Ян косится в сторону. Он не видит Затаившегося, но знает, что тот где-то у него за спиной.

— Кристер зарезал Никласа и Петера, — тихо продолжает Торгни. — Прямо в палатке…

Ян недоуменно смотрит на него.

Торгни говорит с каждой минутой все громче и быстрее:

— Кристер зарезал Никласа и Петера! Они поехали с палаткой на озеро. В последнюю школьную неделю. Меня там не было, так что я не все знаю… почему-то поссорились. Петер, как всегда… ему обязательно надо было сломать человека, подчинить его себе. А Кристер не выдержал. У него был с собой нож… Дождался, пока Никлас и Петер уснут, заколол их прямо через палатку и сбросил в озеро. Побежал, ничего не видя от страха, и угодил под машину.

Ян медленно покачал головой:

— Это не Кристер. Это был…

— Это Кристер. Он у нас всегда был как бы… второй сорт. Конечно, тусовался он с нами, но был в самом низу.

— Я был в самом низу.

— Нет. Ты для нас ничего не значил… просто оказался на дороге.

Яна что-то словно ужалило. И он повернулся.

Затаившийся исчез.

И Торгни завертел головой:

— Филип? Где Филип?

Ян бросается к выходу. Чуть не сбивает с ног вошедшего покупателя и вылетает на морозную улицу. На улице народу прибавилось. Ни одного знакомого лица.

Он видит свою «вольво», выезжающую с парковки. За рулем — Затаившийся, а рядом с ним маленькая головка. Пятилетний мальчик.

Ян бежит наперерез, машет руками, но Затаившийся даже не смотрит в его сторону. Сворачивает направо.

— Рёссель!

Мальчик, похоже, услышал его крик, повернул голову и посмотрел, но машина не останавливается.

Ян прекрасно понимает, куда везет мальчика Затаившийся. В лесной бункер с бетонными стенами. Он запрет его там — но на этот раз не на два дня. На недели, месяцы, может быть, навечно. Разве не об этом мечтал Ян? Последняя месть Банде четырех — похитить ребенка.

— Рёссель! Остановись!

Ему показалось, Рёссель повернул голову в его сторону, но скорости не снизил.

Ян бежит изо всех сил вдоль тротуара… что это? Машина замедлила ход и остановилась… нет. Красный свет. Рёссель показывает правый поворот и скрывается из виду вместе с сыном Торгни Фридмана. Бесследно. Навсегда.

Ян ничего не может предпринять. Что он наделал? Он горько, до боли в горле, раскаивается, что поддался на уговоры Рёсселя. Поддался? Разве это был не его выбор?

Примириться или отомстить? Он решил мстить.

Он ошибся в выборе.

Он сидит за рулем, следит за дорогой… Этот путь в ночи — уже не фантазия. На этот раз он выбрал иное. Он не поедет в Нордбру с Рёсселем, не будет встречаться с Торгни Фридманом, не примет участия в похищении его пятилетнего сына.

Как живо он представил себе все это, как наяву… но зато теперь у него нет никакого желания мстить. Он давно знает, что все фантазии о свирепой мести кончаются одинаково: ужас, раскаяние и одиночество.

Они ехали по ночной трассе уже почти час. Пригороды Гётеборга. Собственно, дорогу указывал Рёссель. Как только Ян сделал свой окончательный выбор, он отнял бритву от его горла.

— Я знал, что ты так решишь, — только и сказал он.

Рёссель сидит, развалившись на просторном заднем сиденье «вольво».

— Все правильно… скоро въедем в лес, и покажу тебе могилу. Я держу свое слово.

— А потом? Вернешься в больницу?

— А как же…

— Там есть хорошие психологи. Они тебе помогут.

— Психологи… — хохотнул Рёссель. — Психологи хотят подогнать ответы под свои шаблоны. Какое у тебя было детство, не было ли в роду умалишенных… Им надо найти причину: что там такое случилось в моем кошмарном детстве, что я колесил по стране на кемпере и отлавливал юнцов. Но такой причины нет! Мир, оказывается, не укладывается в их папки с психологическими моделями. Хочешь услышать, почему я это делал?

— Нет. Не хочу.

— Потому что я злодей. — Рёссель будто и не заметил ответа. — Потому что я — наследник Сатаны, повелитель жизни и смерти… А может, и не поэтому. Может, потому, что сопляки эти были пьяны и беззащитны, а я трезв и силен. Еще проще. — Он оттолкнулся от спинки сиденья и наклонился к Яну: — А может, я вообще ни в чем не виновен?

Яну вовсе не хочется выслушивать его признания.

— А ты был когда-нибудь в лесах под Нордбру?