Дэвид Хофмейр - Дорога ярости

На рассвете Адам впадает в забытье – то ли сон, то ли явь.

– Прости меня, Сэди, – громко произносит он, – я должен был хоть что-то сделать. Я мог бы…

– Должен был бы. Мог бы. Но не сделал, – отзывается чей-то хриплый голос.

Адам приподнимается на подушке.

– Кто это?

Молчание. Лишь еле слышно гудит аппаратура. Кто-то храпит. Адам ждет. Но никто не отвечает. Глаза его привыкают к тусклому свету луны, который сочится в окно. Наверно, тучи рассеялись. Дождя не слышно. Адам таращится на прозрачную занавеску возле кровати и может поклясться, что видит, как за ней кто-то шевелится. Так и есть: Кейн жестом подзывает его ближе.

– Тебе надо ехать, – медленно, с трудом шепчет он. Адам наклоняется ближе к Кейну, подносит ухо к его потрескавшимся, распухшим губам. – И не останавливаться до конца, – бормочет Кейн, и его дыхание щекочет ухо Адама.

Адам смотрит, как тот дышит. Как поднимается и опускается его грудь. Кейна не узнать. Не хватает минимум одного зуба. Нос сломан. Один глаз заплыл. Другой почти не открывается. Глазное яблоко почернело от крови. На виске жуткий багровый шов. Все лицо в синяках и ссадинах.

Адам сжимает руку Кейна и отпускает: ему неловко, но он чувствует, что они стали ближе, чем когда-либо.

– Скажи… я… сделал что-то не то?

Кейн смотрит на Адама.

– В смысле?

– Леви сказал, что я тебя избил.

Кейн приоткрывает глаз. Даже сейчас в нем горит еле видное пламя.

– Нет, – хрипло шепчет он и указывает на Адама пальцем. – Ты ничего не сделал.

Адам понимает, что это не упрек, но все равно чувствует себя виноватым.

Я не бил его камнем по голове, но я не сделал ничего, чтобы им помешать.

– Прости меня, я…

– Не вини себя… – Губы Кейна кривятся от боли.

Адам приподнимает его голову и помогает ему улечься поудобнее. В свете свечи видны его страшные раны. Адам вспоминает Фрэнка.

Таких, как Кейн и Фрэнк, не сломать.

Их можно повалить на землю, избить до крови. Но не сломать.

– Как думаешь, Сэди жива? – спрашивает Адам, не сводя глаз с Кейна.

Кейн кивает.

– Такие, как она, не сдаются. – Голос его дребезжит, как камешки в шине.

– Я должен был хоть что-то сделать, – повторяет Адам.

– Да чем ты мог помочь? Уайатт держал тебя под прицелом.

– Ну я не знаю… что-нибудь. Я пытался, но…

– Ты ее любишь.

Адам смотрит на Кейна, чувствуя, как краснеет.

– Ее все любят. Даже ты. Разве нет?

Кейн слабо улыбается и качает головой.

– Да. Но не в этом смысле, – прищурясь, он глядит на Адама так, словно хочет ему что-то объяснить. – Я думал, ты догадался, – шепчет Кейн.

– О чем?

Кейн отворачивается. Потом снова поворачивается к Адаму. Выпрастывает руку из-под одеяла – быстро, несмотря на свое состояние. Сжимает запястье Адама.

– Что делать думаешь?

– Ну я не знаю…

Кейн качает головой.

– Что ты будешь делать?

– Наверно, поеду искать Сэди, – бормочет Адам.

– Повтори.

– Я буду их искать. Я ее найду.

Кейн заходится кашлем.

– Еще раз! Скажи уверенно. Громко.

– Я ЕЕ НАЙДУ!

Снаружи раздается гудок. Долгий, резкий. Наконец обрывается, и наступает звенящая тишина.

– Обязательно найдешь, – хрипло произносит Кейн.

Сквозь окно до них доносится какофония ревущих мотоциклов. Крики, приглушенные голоса. Скрипят половицы, и по палате с дребезжанием проезжает металлическая каталка. Бутылка падает и разбивается вдребезги, расплескав красную жидкость.

Адам смотрит на Кейна.

– Началось.

– Возьми мой «дрифтер», – говорит Кейн. – За ним никому не угнаться. Так ты быстрее найдешь ее.

– «Дрифтер»? Черт, я не могу ехать на «дрифтере».

– Я тебе уже говорил… он тебя признает. Просто позволь ему себя везти. Слушай его. Почувствуй его.

– Но ведь «лонгторн»…

– Это был не вопрос. Поезжай! А я потом возьму твой «лонгторн».

Адам смотрит на Кейна.

– Но ты же еле живой.

Кейн улыбается.

– Фигня. Прорвемся.

– Но…

– И вот еще что… Там у меня под седлом пакет. Принеси его мне.

«Дрифтер» Кейна. Словно влез в чужую шкуру, – наверно, такие же ощущения, – в его кожу, в его сознание. Адам пытается управлять мотоциклом, но у него ничего не получается. Руки трясутся, и по телу пробегает странная дрожь. Другие гонщики проносятся мимо, оставляя его позади в клубах пыли.

Адам заводит мотор, но тот глохнет. Он пробует еще раз, двигатель тарахтит, мотоцикл кренится набок. Адам потеет, у него сводит живот. Мимо пролетает еще один гонщик. Волна шума и песка. Адам щурится и кашляет от пыли.