Дэвид Хофмейр - Дорога ярости

Один готов. Осталось трое.

Над головой свистят камни, гудит перевернувшийся мотоцикл, Мертвецы изрыгают проклятия, но Адам не обращает на них внимания. Пригнувшись к раме, он бросается вперед.

Едущий прямо на него Мертвец сворачивает. Бледный от испуга, он не сводит с Адама широко раскрытых глаз. Адам стремительно несется вперед. Мертвец подает влево, жмет на тормоз и пытается развернуться.

Поздно.

«Дрифтер» наезжает передним колесом на упавший мотоцикл, и Адам взмывает вверх, оттолкнувшись от Мертвеца и его байка, как от импровизированного трамплина. В полете он размахивает пращой и швыряет еще один камень, и тот достигает цели.

Двое готовы. Остались еще два.

Адам гонится по остывшей лаве в противоположном направлении за двумя уцелевшими Мертвецами. Они жмут на тормоза и петляют. Адам повторяет их маневры, развернувшись с пробуксовкой, чтобы оказаться к ним лицом. Бьет по газам и устремляется к ним.

– НУ И ЧТО ВЫ МНЕ СДЕЛАЕТЕ? – орет он, бросая в противников камень за камнем. – ГОНЯЙТЕСЬ ЗА НАМИ СКОЛЬКО УГОДНО, ВСЕ РАВНО ВАМ НАС НЕ ДОГНАТЬ!

Каждый щелчок жгута напоминает ему про град ударов, который обрушился на Кейна. О том, как голова Фрэнка билась о ступеньки, когда он тащил его к могиле. О крике Сэди, которая умоляла его: «Адам! Да сделай же ты хоть что-нибудь!»

Мертвецы понимают, что Адам настроен решительно, замедляют ход, поворачивают вправо и несутся прочь по черной пустоши… подальше от Адама.

– Я НЕ ОДИН! – кричит он им в спину. – СЛЫШИТЕ? Я НЕ ОДИН!

Адам останавливается, выдохнувшись, сидит на байке и смотрит вслед Мертвецам. Сердце его бешено стучит от радости – запоздалый прилив адреналина. Но вместе с тем в его душу закрадывается неприятное ощущение. Отвращение. Ужас от собственной жестокости.

Он едет до самой ночи. С неба за ним равнодушно наблюдают дирижабли. Он не останавливается до тех пор, пока «дрифтер», израсходовав запас тепловой энергии, не замирает как вкопанный.

Чтобы не замерзнуть, он разводит костер и тычет себя в живот кулаком, чтобы отпустил голодный спазм. Запрокинув голову, глотает одну из последних гидротаблеток. Потом смотрит на «дрифтер», на серебристых боках которого пляшут блики от костра.

За игрой пламени он видит свое отражение. Оборванный нечесаный парнишка с оружием в каждой руке. В одном кулаке он сжимает рогатку. В другом – нож Ната. Кейн сунул его Адаму в лазарете.

Он смотрит вдаль, за мотоцикл, на залитую тусклым лунным светом равнину. В полумраке маячит тень горы. Точно черная дыра, вырезанная в ночи. Темная клякса Эль-Диабло.

С первыми лучами солнца, перед тем как пуститься в путь, Адам осушает флягу с водой и выбрасывает ее. Оглядывает мешок с припасами. Разбежавшись, швыряет прочь и его, подальше, насколько хватает сил. Ему не надо ничего. Только он сам, байк и рогатка.

Ничто не должно стоять между ним и его целью.

Адам не может думать больше ни о чем. Им движет лишь одно желание. Жажда мести.

Но, садясь на мотоцикл, он слышит голос, который предупреждает его, чтобы он был осторожен. Помнил, кто он.

Не потерял себя.

В тени Эль-Диабло протянулась последняя искусственная полоса препятствий – одно-единственное оставшееся испытание. Последняя проверка на прочность перед возвращением в Блэкуотер. Адам прикидывает: между ним и финишным флажком по меньшей мере полдюжины гонщиков. И среди них Сэди.

Что они с ней сделали? Связали? Заткнули ей рот? Избили?

Очертя голову, Адам мчится вперед. Его подгоняет гнев.

В небе над полосой препятствий парят грифы: ждут добычи. Адам поглядывает на дирижабли и мотодельтапланы, расположившиеся высоко на склонах вулкана. Они отбрасывают длинные тени. Им нет дела до его проблем. Им плевать на Сэди. Их интересует лишь одно.

Кровь.

Но это будет не моя кровь. Сегодня – уж точно.

Адам качает головой и замечает металлический отблеск. На середине полосы препятствий едет одинокий гонщик. Адам следит за ним взглядом.

Ездок ловок и опытен, он виртуозно управляет мотоциклом, но мчится слишком быстро. Чересчур торопится. Адам вдруг ловит себя на том, что ему хочется, чтобы гонщик преодолел полосу препятствий. Сам не знает, почему. Адам видит его впервые в жизни, не узнает ни стиль езды, ни темно-синий мотоцикл: его завораживает красота момента. Одинокий ездок мужественно преодолевает камни и грязь.