Дик Френсис: Напролом

– Прости, – сказал он.

Я не мог произнести ни слова. Он отвернулся и, спотыкаясь, точно слепой, направился к двери. В дверях появилась Холли. Он обнял ее и крепко прижал к себе, словно только что спасся от катастрофы. Собственно, так оно и было.

Я услышал позади какой-то шум и обернулся. Мейнард надвигался на меня, сжав кулаки, оскалив зубы – куда только делось все обаяние! Я развернулся к нему. В руке у меня был пистолет. Увидев оружие, Мейнард остановился и начал отступать. Он явно испугался.

– Вы подстрекали своего родного сына совершить убийство, – с горечью сказал я. – Вы нарочно заводили его...

– Это должен был быть несчастный случай! – сказал Мейнард.

– Да кто же поверит, что Аллардек убил Филдинга по несчастной случайности?

– Я готов был заявить это под присягой!

Вот ведь гад! Мне стало противно.

– Ступайте в другую гостиную! – приказал я и отодвинулся в сторону, давая ему пройти, но все время держа пистолет нацеленным на него.

Пристрелить меня самому у него кишка была тонка. И он, значит, решил сделать это руками Бобби...

Нет, зря я посоветовал заманить его сюда под тем предлогом, что Бобби хочет раз и навсегда от меня избавиться. Он едва не преуспел в этом. Я сам дурак.

Мы прошли через прихожую в другую гостиную. Полгейт, Эрскин и лорд Вонли были уже там. Они торчали посреди комнаты. А у входа, все еще обнявшись, стояли Бобби и Холли.У меня было такое ощущение, что я вхожу в клетку с тиграми. Холли потом говорила, что с пистолетом в руке я выглядел таким грозным, что она едва узнала во мне своего брата Кита.

– Садитесь! – приказал я. – Вы, – я указал на Мейнарда, – вон в то кресло.

Кресло было низкое и глубокое, и выбраться из него в случае чего было не так-то просто.

– Вы, Эрскин, – вот сюда, рядом с ним. А вы, лорд Вонли, на диван.

Полгейт, не дожидаясь приглашения, молча опустился на свободное место рядом с лордом Вонли.

– Достаньте электрошок, – приказал я ему, – положите его на пол и подвиньте сюда.

Я чувствовал, что ему отчаянно не хочется этого делать. Я видел это по его глазам. Но он все же пожал плечами, достал плоскую черную коробку и сделал то, что ему было приказано.

– Ну вот, – сказал я, – а теперь мы посмотрим один фильм.

Я покосился на пистолет.

– Стреляю я довольно хреново, – сообщил я. – Так что, если придется стрелять, я даже не знаю, в кого именно попаду. Так что лучше сидите спокойно.

Я перебросил анорак Бобби.

– Кассета в одном из внутренних карманов.

– Включить? – спросил Бобби, найдя кассету и достав ее. Руки его тряслись, голос дрожал. "Сука этот Мейнард!" – подумал я.

– Включай, – сказал я. – Холли, задерни занавески и зажги свет.

Когда фильм кончится, будет уже темно.

Пока Холли занавешивала окна, за которыми подходил к концу холодный хмурый день, все молчали. Бобби включил видеомагнитофон, телевизор, вставил кассету. Полгейт угрюмо посмотрел на анорак, который Бобби бросил на кресло.

Лорд Вонли взглянул на пистолет, на меня и отвернулся.

– Готово, – сказал Бобби.

– Включай, – сказал я. – И вы с Холли тоже сядьте и посмотрите.

Я закрыл дверь и прислонился к ней, как недавно лорд Вонли в "Гинеях".

На экране появилось лучезарное лицо Мейнарда. Мейнард попытался выбраться из кресла.

– Сидеть! – приказал я.

Должно быть, он догадался, что это за кассета. А он-то думал, что этого интервью давно уже не существует! Мейнард посмотрел на пистолет у меня в руке, прикинул расстояние, которое придется преодолеть, чтобы до меня добраться, и покорно откинулся на спинку кресла.

Интервью из мирного диалога переросло в открытые нападки. Лорд Вонли медленно разинул рот.

– А вы этого раньше не видели? – спросил я.

– Нет-нет! – сказал лорд Вонли, не отрывая глаз от экрана. Ну да, конечно: вряд ли Роза сочла нужным показывать похищенную кассету владельцу газеты за те два дня, что кассета пролежала в "Глашатае".

Они смотрели на экран, а я смотрел на них. Мейнарду было хреново. Лицо Эрскина оставалось каменным. Лорд Вонли сидел как зачарованный. Полгейт оживился и исполнился неподдельного любопытства. Бобби и Холли были в ужасе. Я с сожалением подумал, что Бобби предстоит испытать огромное потрясение: неприятно узнать, что твой отец такая сволочь.

Интервью закончилось, и на экране появились Перрисайды, рассказывающие, как они потеряли Метавейна. Потом Джордж Таркер со своим рассказом о том, как его сын покончил жизнь самоубийством. Потом Хью Вонли, умоляющий разрешить ему вернуться домой. И, наконец, снова Мейнард со своей самодовольной улыбкой.