Лен Дейтон - В Париже дорого умирать

Она вспомнила, как познакомилась с Луазо. В деревушке в Перигоре. На ней было жуткое розовое хлопчатобумажное платье, которое ей продала подруга. Много лет спустя она снова там побывала, в надежде, что его призрак будет сопровождать ее там и что каким-то чудесным образом до него дойдет, и он вернется к ней, и они будут снова по уши влюблены друг в друга, как в былые времена. Но возвращаясь в прошлое, обнаруживаешь, что ты там чужой. Люди, официантки, музыка, танцы — все новое и незнакомое, и тебя никто не помнит.

Чертова тяжеленная машина! Подвески и рулевое управление тугие, как у грузовика. За машиной, видимо, не следили, резина совсем лысая. Когда она проезжала через деревни, колеса с трудом цеплялись за мостовую. Деревушки были старыми и серыми, с парой-тройкой ярких вывесок с надписью «Пиво» или «Фритюр». В одной деревушке бросились в глаза яркие вспышки сварки — деревенский кузнец трудился в ночи. Мария услышала раздавшийся сзади настойчивый сигнал быстрой машины. Она ушла вправо, и мимо проревел синий «лендровер», сверкнув фарами и благодарно бибикнув. Синяя мигалка на крыше осветила призрачным светом темный ландшафт и исчезла. Мария притормозила — она не ожидала встретить на этой дороге полицейский патруль и осознала вдруг, что у нее сердце выпрыгивает из груди. Она выудила сигареты из глубокого кармана замшевого пальто, но когда поднесла пачку ко рту, сигареты высыпались ей на колени. Она поймала одну и сунула в рот. Теперь она ехала медленно, лишь вполглаза следя за дорогой. Пламя зажигалки горело слишком сильно и дрожало. Она отрегулировала его, и тут впереди, на горизонте, мелькнули куда более яркие вспышки. Штук шесть или семь. Маленькие огненные шарики, как ограждение у могилы Неизвестного солдата. Дорога стала черной и гладкой, как водная поверхность глубокого озера, но это никак не могла быть вода, дождя не было неделю. Мария представила, как вода поглотит «скорую», если она не остановится. Но не остановилась. Под передними колесами плеснуло. Мария представила, как над ней смыкаются темные воды, и вздрогнула. Это вызвало у нее приступ клаустрофобии. Она открыла окно, и ее окатило запахом красного вина. Сквозь вспышки пламени виднелись горящие лампы и огни фар. Чуть дальше группа людей толпилась у небольшого здания, стоявшего поперек дороги. Сперва она подумала, что это пост таможенного контроля, но потом увидела, что это вовсе не здание. Огромный виновоз завалился на бок и перекрыл дорогу, из разошедшихся швов хлестало вино. Передняя часть машины зависла над кюветом. За разбитыми стеклами вспыхивали огоньки, а мужчины пытались вытащить водителя. Мария затормозила. Полицейский, отчаянно мотая головой, велел ей прижаться к обочине.

— Быстро вы, — сказал он. — У нас тут четверо погибших и один раненый. Ноет, но, думаю, у него лишь царапины.

Подскочил еще один полицейский.

— Сдайте задом к машине, и мы его загрузим.

Первым порывом Марии было уехать, но она сумела взять себя в руки.

— Приедет еще одна «скорая», — сказал она, затянувшись сигаретой. Ей хотелось убраться отсюда до появления настоящей «скорой».

— Зачем это? — изумился полицейский. — Сколько пострадавших вам назвали по телефону?

— Шесть, — солгала Мария.

— Нет, один раненый и четверо погибших, — возразил полицейский. — Водитель легковушки ранен, четверо в автоцистерне умерли мгновенно. Два водителя и два автостопщика.

У дороги полицейские складывали обувь, сломанное радио, карты, одежду и полотняную сумку. Причем выкладывали все строго по прямой линии.

Мария вышла из машины.

— Дайте мне взглянуть на автостопщиков.

— Да мертвые они, — сказал полицейский. — Уж поверьте, я знаю.

— Дайте мне взглянуть. — Мария посмотрела на дорогу, опасаясь появления «скорой».

Полицейский направился к лежавшей посреди дороги куче. Там из-под брезента, который полицейские патрули возили специально для таких случаев, торчали четыре пары ног. Полицейский приподнял край брезента. Мария посмотрела вниз, готовая увидеть изломанные останки англичанина и Квана, но увидела бородатых юнцов в джинсе. У одного из них на лице застыла ухмылка. Мария в сердцах отшвырнула сигарету.

— Говорил же я вам, — сказал полицейский. — Мертвые они.

— Раненого я оставлю следующей «скорой», — сказала Мария.

— Чтобы он ехал с четырьмя жмуриками? Не в этой жизни! — отрезал полицейский. — Его заберете вы.

Красное вино по-прежнему лилось на дорогу. Раздался скрежет металла, когда кабину разрезали гидравлическими ножницами, чтобы извлечь водителя.