Джон Пирсон - Джеймс Бонд - Официальная биография агента 007

— Сегодня я уже успел поплавать, — сказал он. — Плавание — один из моих любимых видов спорта.

— Как и гольф? — спросил я.

— Было бы слишком смело называть гольф спортом, — ответил он. — И я уже давно в него не играл.

Разговаривая, он ходил по комнате, отыскивая себе наиболее удобное место. Наконец он сел на бамбуковый стул на балконе, с которого хорошо была видна морская гавань, глубоко вдохнул и вытянулся, уставившись на горизонт.

— Ну-с. И каков ваш первый вопрос?

— Флеминг никогда не упоминал о том, где вы родились.

— Зачем вам это знать?

— Потому что я хотел бы начать с самого начала.

Бонд улыбнулся и выдержал паузу.

— Я думал, вы знаете. Я родился в Руре. В Ваттеншайде, под Эссеном. В 1920 году, в День перемирия*, 11 ноября. Спешу добавить, что немецкой крови во мне нет — насколько, конечно, можно быть уверенным в подобных вещах. Как уже упоминал Флеминг, мой отец был шотландцем, а мать — швейцаркой. //имеется в виду 11 ноября 1918 года — окончание военных действий в Первой мировой войне//

— И каким же образом их занесло в Рур?

— Мой отец Эндрю Бонд работал инженером в компании «Метрополитен-Виккерс». В 1920 году им было поручено демонтировать империю наших старых друзей «Альфред Крупп и сыновья». У него был дом в Ваттеншайде — я, конечно, не помню его, а после Второй мировой увидел, что это было большое и уродливое место. Моя мать всегда говорила, что ненавидит его. Я родился там из-за забастовки на железной дороге. Мать говорила, что собирается рожать меня в Англии, но из-за этой забастовки мы так и не смогли выехать туда. К тому времени, как я появился, забастовка как раз закончилась.

— Это создало вам определённые проблемы?

— Вы имеете в виду факт моего рождения у фрицев? Конечно. Правительственные ведомства всегда с осторожностью относятся к подобным вещам. Это едва не поставило крест на моей службе на Королевском флоте. Кроме того, это сделало меня несколько раздражительным по отношению к нашим друзьям немцам. Будем так говорить, я не питаю к ним особой любви.

Разобравшись с вопросом о своём рождении, Бонд несколько расслабился и предложил заказать нам кофе — чёрный и крепкий — такой, какой он любил, судя по романам Флеминга. Потом мы пробежались по родословной Бондов. Флеминг упоминал о ней лишь вскользь — в романе «На Секретной службе Её величества», говоря о том, что Джеймс Бонд мог происходить от Бондов, в честь которых была названа улица Бонд-стрит. Однако сам Джеймс подобное утверждение отклонил, сказав, что оно предназначено скорее для «замыливания глаз», и сообщил, что его отец является уроженцем Гленко в Аргайле, а мать — Моник Делакруа — была родом из швейцарского кантона Во.

Меня несколько удивило то, что Бонд гордился своим шотландским происхождением и с ностальгией говорил о своём каменном доме в шотландском высокогорье. «Мои настоящие корни оттуда, — сказал он. — Я всегда чувствовал и чувствую себя шотландцем. В Англии мне не так комфортно. Перед своей смертью я завещаю развеять мой прах в Гленко».

Также он рассказал мне кое-что и о своих более древних предках — жёстких, воинственных людях, происходивших от Макдональдсов и проживавших в Гленко на протяжении нескольких поколений. Трое братьев Бондов были убиты там во время резни 1692-го. Их потомки сохранили свою независимость, процветая в течение восемнадцатого века, а в девятнадцатом произвели на свет миссионера, нескольких известных докторов и адвоката. Всё же цепляясь за свою идентичность, многие из них оставались отчаянными и непокорными. В частности, прадед и тёзка Джеймса Бонда был награждён Крестом Виктории за битву под Севастополем* //имеется в виду крымская война 1853–1856 годов //. Его сабля всё ещё висит в доме в Гленко. Другие Бонды были не столь доблестными. Двоюродный дед Бонда Хью, например, пьянствовал, пока не умер годам к тридцати пяти. Другой представитель — двоюродный дед Бонда Ян — был исключён из университета за то, что расстрелял свои учебники из револьвера сорок пятого калибра в ночное время. Нынешний глава семьи — дядя Грегор — строгий пьющий джентльмен восьмидесяти двух лет.

Также Джеймс Бонд сказал, что мужчины в его роду склонны к меланхолии. От них он унаследовал замкнутость и задумчивость. И ещё — жёсткость и решительность, смешанные с солидной долей кальвинизма. Бонды, как истинные шотландцы, верили в грех, были аккуратны с деньгами, а также считали, что каждый человек должен утвердить себя в жизни сам.