Олег Шмелев - Ошибка резидента. Роман

- В час дня надо быть на Пушкинской площади?

- Да.

- Тогда лучше не терять времени. Я приготовлю завтрак.

- Идемте на минутку ко мне.

В своей комнате Брокман достал из пиджака, висевшего в шкафу, бумажник, а из бумажника - фотокарточку. Дал ее Линде Николаевне.

- Запомните его.

Это был портрет уже известного нам Воробьева - Блиндера. Ничем не примечательное лицо.

- Он довольно высокого роста, немного выше вас, - сказал Брокман, убирая возвращенную Линдой Николаевной карточку. - У него с собой коричневый плащ. Сразу заметите, даже в толпе… Сегодня дождя не предвидится, вряд ли все будут с плащами.

- В сквере у Пушкина толпы не бывает.

- Еще лучше…

- И никакого пароля? - спросила Линда Николаевна.

- Какой же еще пароль, если вы видели портрет?

- А если это окажется не он?

- Не забегайте вперед, все объясню, - сказал Брокман. - Значит, так. Видите, что ждет этот человек, подходите и без всяких паролей говорите: «Поедемте ко мне домой». Привезете его ко мне, но не сюда, а к рынку, на автобусную станцию. Я буду там. Во сколько вы можете приехать?

- Нужно посмотреть расписание.

Линда Николаевна принесла расписание пригородных поездов, и они вместе его посмотрели. Получалось, что Линда Николаевна с Воробьевым могут прибыть на электричке в 15.53.

- До рынка десять минут пешком, - сказала Линда Николаевна.

- Буду ждать с четырех. Приведете его к автобусной станции и уходите. Меня не увидите - не волнуйтесь, я его сам увижу.

Брокман закурил новую сигарету.

- А теперь насчет другого варианта. Может прийти и не этот человек, но фамилия у него должна быть такая же. Подойдите и спросите: «Вы товарищ Воробьев?» Он скажет: «Да». Вы спрашиваете: «Давно меня ждете?» Он должен ответить: «Ровно семнадцать минут». Это и есть пароль.

- Все понятно, - сказала Линда Николаевна. - Но если он, этот другой Воробьев, скажет мне совсем не такие слова?

Брокман загасил сигарету в пепельнице и улыбнулся.

- Тогда - прошу прощения. Это будет очень плохо.

Линда Николаевна не нуждалась в уточнениях, почему это плохо и кто пострадает в первую очередь. Она думала не о себе, она беспокоилась о нем.

- А вдруг меня все-таки привезут сюда? Куда мне их вести? Домой?

- В доме - как в ловушке, - сказал он. - Лучше на автостанцию.

- Как я дам знать, что это чужой?

Он подумал немного, потом спросил:

- Вы возьмете с собой какую-нибудь сумочку?

- Обязательно.

- Если вас все-таки привезут сюда, давайте условимся так: держите сумочку в правой руке. Если все нормально - в левой, а нет - в правой.

- Хорошо.

- Ждать я буду до половины пятого.

- Это непредусмотрительно, - возразила Линда Николаевна. - Электричка может и опоздать.

Брокман и раньше имел возможность убедиться в преданности и исполнительности Линды Николаевны. Сейчас она ему показывала, что умеет быть хладнокровной и расчетливой.

- Верно, - согласился он. - Давайте установим крайний срок - пять часов.

Потом Линда Николаевна приготовила завтрак, они поели, она помыла посуду - все как в обычный день. И до самого ее ухода они больше ни словом не обмолвились о предстоящем. Необычным было лишь его напутствие.

- С богом, - сказал Брокман, пожав ей руку.

- Лучше с сумочкой в левой руке, - сказала она и открыла дверь.

Семенов пришел на сквер Пушкинской площади без десяти час.

Он был в светлом костюме из тонкой летней ткани, в синей рубахе без галстука. Через руку переброшен коричневый плащ Воробьева - Блиндера, в карманах которого, в каждом по два, лежали тюбики с зубной пастой.

Он волновался. Он знал, что издали за ним наблюдают двое верных товарищей, которые скорее погибнут сами, чем дадут погибнуть ему, но от этого волновался еще больше. Во-первых, никакая опасность здесь, в центре Москвы, в ясный летний день ему не угрожала. Во-вторых, он и сам может за себя постоять. И таким образом получалось, что невидимое присутствие товарищей его только смущало - он чувствовал себя неловко, словно новичок-любитель на сцене. Если бы своих не было, он бы не испытывал стеснения. Все иные, случайные свидетели того, что должно было здесь разыграться, не в счет, так как они не имели о происходящем никакого понятия.

Семенов прохаживался на площадке за памятником Пушкину. В такую жару на самом солнцепеке это мог делать лишь человек, пришедший на свидание. Но, странная вещь, с ним вместе тут прохаживалось множество людей, мужчин и женщин. И вообще весь сквер, почти лишенный тени, был многолюден в этот час, на скамейках не видно свободных мест.