Дмитрий Поляков-Катин - Берлинская жара

Внимательно просмотрев текст, Шольц поверх очков уставился на Кубеля.

— Зачем вам столько баб, дружочек? — спросил он. — Вы так совсем истощитесь на консервах и водке.

Кубель самодовольно хмыкнул:

— Напротив, женщины придают мне сил. Я чувствую себя большим и недобрым. То, что надо для нашей с вами работы. Особенно когда противник уже виден в прицел моей винтовки.

— Что Венцель сказал об этом? — ткнул пальцем в шифровку Шольц.

— Пока ничего. Я решил, что для вас она интереснее, вот и принес ее сперва вам… А Венцелю покажу после. Если, конечно, вы посчитаете нужным.

Шольц вскинул бровь.

— Покажите, дружочек, покажите, — подумав, разрешил он. — Это хорошо, что вы так доверяете гестапо. Вас ожидает прямой и светлый путь.

В кабинет Мюллера Шольц вошел без доклада, вместе с секретарем, который робко пытался его задержать.

— Генрих, — сказал он, — у меня расшифровка первого перехвата из Нойкельна.

В эту минуту Мюллер как раз обедал принесенным из соседнего ресторана шницелем с картофельными кнедлями, сидя за столом для совещаний. Он махнул рукой секретарю, чтобы тот удалился, и кивнул Шольцу на место напротив.

— Садись, раз пришел, но шницель только один. Если хочешь, есть кофе и анисовая водка.

Шольц сел в кресло и положил перед Мюллером лист с расшифровкой Кубеля.

— Пока — вот. Кое-что, кое-что. Однако есть резон пораскинуть мозгами.

Продолжая жевать, Мюллер начал читать текст, но сразу же замер с куском во рту и отодвинул тарелку в сторону. Он пробежал обрывки донесения трижды, выделив ключевые слова: изотоп урана-235, установка, Фрайбург, каскад центрифуг.

— Черт побери, Кристиан, — взяв себя за подбородок, пробормотал он.

— Вот именно, — подхватил Шольц. — Очевидно, шифровка касается урановой темы. Какой-то ротор, каскад, магнитное поле. Что там у нас возле Фрайбурга?

Мюллер встал, одернул китель, взял лист с текстом и пересел за письменный стол, являвший собой визитку технократа: ручка, бумага, лупа, блокнот, пресс-папье — все расположено в геометрическом порядке. В его тяжелой, коротко стриженной, крупной голове с бешеной энергией завертелись факты, сопоставления, лица, персоны, отсылки к хранящимся в памяти досье, объему которых мог позавидовать имперский госархив. Шольц молча ждал и только бесшумно барабанил пальцами по столу. Наконец, он не выдержал:

— Как думаете, Генрих, стоит показать рейхсфюреру?

Под пронзительным взглядом Мюллера Шольц прикусил язык: такие решения находились в исключительной компетенции группенфюрера. Но Мюллер ответил:

— Зачем? По нашему ведомству, насколько мне известно, урановые вопросы курирует Шелленберг. У него все полномочия. Он отчитывается перед рейхсфюрером. А мы, гестапо, следим за внешним контуром безопасности. Так решил Гиммлер. С точки зрения безопасности это, — он потряс зажатой между пальцами бумагой, — напоминает утечку. Но а если это игра? Если на то имеется санкция рейхсфюрера?

— Тогда у нас будет жалкий вид, — согласился Шольц. — И что вы предлагаете?

— Подождем, — сказал Мюллер, вычищая языком остатки мяса в зубах. — Проявим осторожность. К чему заряжать револьвер холостыми патронами, когда намереваешься из него стрелять? Пусть наш друг увязнет покрепче.

— Неизвестно, что в других шифровках. Рекс говорит, в них сбиты коды.

— Пожалуй, это надолго. Рексу придется поднажать. Припугни его, отбери выпивку, девок выкинь, пусть поживет анахоретом. А мы пока подумаем, с кем имеет смысл говорить об этих утечках. — Мюллер сделал паузу и добавил: — Даже если их не было.

— Хорошо, Генрих. — Шольц поднялся. — Ну, а если это не имеет отношения к ведомству Шелленберга и утечка подлинная?

Мюллер сцепил руки в замок и навалился на локти. Он понимал, что знать больше положенного так же опасно, как оставаться в полном неведении. И жизненно важно точно определить, перед кем и в какой момент обнаруживать то или другое.

— Да нет, Кристиан, что-то связанное с Фрайбургом и центрифугой по обогащению урана упоминалось в связи с делом Шварца. Если я не ошибаюсь, предполагалось запустить эту историю через Эбеля из лейпцигской лаборатории, которого у нас отобрали. Надо уточнить, поскольку я не видел сообщения, а только слышал о нем в общих чертах. Пусть твои люди побыстрее выяснят, о чем идет речь в шифровке и какую ценность представляет эта информация. Если она подлинная, если Шелленберг здесь ни при чем и слив осуществили какие-то нелегалы, будем дырявить мундиры для новых наград, но мне надо знать адресата. Поставь на уши всех, но притащи мне радиста. Живого, Кристиан, только живого. Тогда и поговорим.