Дмитрий Поляков-Катин - Берлинская жара

— Мои доверители, — тихо говорил Хартман, тщательно подбирая слова, — не верят в успех операции «Цитадель». Того же мнения в разной степени придерживается и генералитет вермахта. Советам удалось наладить военное производство за Уралом, мы не пробились к кавказской нефти, поэтому нет смысла рассчитывать на то, что русские истощатся в схватке на орловско-курском рубеже. Спросите у ваших друзей, хотят ли они после победы над Германией увидеть на своих границах сильного, озлобленного, вооруженного до зубов русского медведя?

Виклунд, казалось, увлекся действием. Он неотрывно смотрел на сцену, где слишком толстый для этой роли Франц изъяснялся в любви несколько перезрелой Амалии.

— Вы сказали «мы». — Светлые усы Виклунда приподнялись в улыбке.

— Да, мы, — вздохнул Хартман. — Ведь я немец, хоть и наполовину. И моя страна ведет войну.

Виклунд сочувственно кивнул:

— И что же ваши доверители могут предложить на сей раз?

— В том случае, если будет найдено понимание между ними и теми, кого представляете вы, патриоты Германии сделают все, чтобы вермахт развернулся против Гитлера и СС. Разумеется, речь не идет о таких людях, как Кейтель, Йодль и им подобных. При соблюдении определенных условий можно нейтрализовать Кессельринга и открыть Сардинию. Такая же история с Лёром в Греции. Насколько я понимаю, именно эти направления наиболее чувствительны для союзников сегодня.

— Кессельринг не поддастся шантажу.

— Значит, будет другой. Абвер — очень сильная организация.

— А что дальше?

— Все, что угодно: переворот, ликвидация, арест. Но результат один — концентрация военной мощи на Востоке. При нейтралитете Англии и США консолидированный германский кулак обрушится на Советскую Россию и поставит ее на колени. В этом случае можно будет рассчитывать на поддержку Японии. А это уже война на два фронта. Без союзников русским не устоять. Разве не этого желает мистер Черчилль?

— А гарантии? Какие гарантии даст новая Германия?

— О гарантиях можно поговорить позже. Вы же понимаете, это движение в обе стороны. Моим доверителям тоже нужны определенные гарантии.

— О, да, конечно. — Виклунд дружелюбно похлопал Хартмана по плечу. — И о каких гарантиях идет речь в данном случае?

— Это предмет отдельного разговора. Но есть одно условие, не подлежащее сомнению: независимость нового руководства должны быть обеспечена. Все остальное допускает компромисс.

— Вы должны назвать хотя бы одну фамилию.

— Хорошо… Зондерфюрер фон Донаньи.

— Угу, — кивнул Виклунд. — Штаб Канариса?

На сцене Косинский надрывно рассказывал о своей любви к Амалии. Помолчав пару минут, Виклунд сказал:

— У Канариса масса возможностей вести диалог за пределами рейха…

— А вы ему верите?

Вопрос Хартмана повис в воздухе.

— На Канариса рассчитывать не приходится, — пояснил Хартман. — Он нерешителен, чувство долга в нем сильнее чувства справедливости. Есть более надежные люди.

— У них есть влияние?

— Несомненно, — заверил Хартман и сразу добавил: — Впрочем, адмирал в курсе моей миссии.

— Франс, мы знакомы много лет. — Усы Виклунда опять поползли вверх. — Вам я безоговорочно верю. Но на дворе уже сорок третий. А люди Канариса по-прежнему много говорят, да мало что делают. У моих друзей создается впечатление, что их ресурс весьма и весьма ограничен.

— Что ж, моя задача — донести их позицию. А делать выводы будете самостоятельно. Поговорим об этом позже. Знаете, Юнас, — заговорщически улыбнулся Хартман, — думаю, не будет большим грехом, если мы сбежим отсюда, не дожидаясь развязки. По-моему, артистам сегодня не до нас. Поедемте в отель ужинать.

— Боялся вам это предложить.

— Вот и славно. Угощу вас тушеным кроликом с мозельским траминером.

— Разве война уже кончилась?

— Для кого как, Юнас. Для кого как.

Они покинули ложу под бездушные вопли целующего родную землю разбойника Карла. По дороге к машине Хартман скороговоркой сказал:

— Да, Юнас, чтобы вы понимали: неделю назад в Рейхсканцелярии прошло закрытое совещание, в ходе которого Гиммлер передал фюреру специальный доклад, содержащий сведения о прорыве германских физиков в создании уранового оружия. Гитлер хотел, чтобы Гиммлер выступил по этой теме, но тот демонстративно отказался. — Он помолчал и добавил: — Это к вопросу о ресурсе моих доверителей.