Дмитрий Поляков-Катин - Берлинская жара

«БМВ» Андреаса выехал из гаража крипо ровно в половине двенадцатого. Отринув осторожность и здравый смысл, Гесслиц на своем «Опеле» пристроился ему в хвост, дабы самолично убедиться, что Хартман благополучно покинул «Адлерхоф». Андреас заметил едущего позади Гесслица и осуждающе покачал головой. Но по-другому быть не могло — сердце Гесслица терзалось скорбью.

Подъехав к отелю, Андреас поставил машину в переулке, чуть левее от центрального входа — так, чтобы не светиться, но чтобы Хартман, выглянув в окно, мог его увидеть. Гесслиц припарковал свой «Опель» на противоположной от «Адлерхофа» стороне улицы: с этой точки в зеркале заднего вида он мог наблюдать и за входом в отель, и за переулком, где стоял Андреас.

Хартман видел, как к отелю подъехал «БМВ» Андреаса. Он прошел в комнату отдыха, быстро переоделся в форму оберштурмбаннфюрера. Щеткой смахнул с плеч незримую пыль. Посмотрел в зеркало, поправил прическу. Затем запер окно и полуприкрыл его шторой. Это был знак связному из «Интеллиджент сервис», чтобы члены ячейки до особых распоряжений «залегли на дно». Рацию следовало перенести в другое место, отношения друг с другом прервать. На столе аккуратной стопкой были сложены подписанные им документы, а также письмо, в котором он извещал, что вынужден на неопределенное время оставить работу в «Адлерхофе».

Он застегнул ремень, перекинул портупею под погон через правое плечо. Проверив обойму, вложил в кобуру штатный «Вальтер П38», из которого не было сделано ни единого выстрела, расправил и одернул сзади мундир. Он еще раз оглядел себя в зеркале. Затем надел фуражку. «Всё, — подумал Хартман, — теперь всё». И в эту минуту в дверях кабинета возникла Дори. Это было столь неожиданно, что он отступил назад.

— Что ты тут делаешь?

Глаза Дори удивленно расширились: она никогда не видела его в эсэсовской форме. В следующее мгновение она кинулась к нему.

— О, Господи, Франс! Франс! Надо бежать. Не спрашивай. Уходи. Уходи срочно! — запричитала она, хватая его за руки.

— Ничего не понимаю. — Он попытался улыбнуться.

— Тебя арестуют. С минуты на минуту. Они тебя арестуют.

— Да кто?

Дори всхлипнула. Глаза подернулись влагой.

— Гестапо. Не спрашивай. Беги прямо сейчас.

Он схватил ее в охапку и вытащил в коридор.

— Да в чем дело? Говори, Дори. Говори.

По щекам ее текли слезы.

— Эх, Франс, какой же ты… неосторожный. Я приставлена к тебе гестапо. Меня заставили, вынудили… Моя семья, родители… они в концлагере. И только от меня, от моего согласия работать с гестапо зависит их жизнь. — Она подняла на него глаза. — Но я почти ничего им не говорила. Ведь я кое-что видела… и у Чеховой, этот тип, он был тебе нужен, я ничего им не сказала. И про твоих друзей из люфтваффе… я ничего, ничего им не сказала… А час назад я слышала… они что-то раскопали. Они едут к тебе… Меня послали задержать тебя… задержать, понимаешь?

Хартман огляделся: коридор был пуст. У него не было времени разбираться, но одно ему было ясно — Дори не лжет. Он взял ее под руку и пошел с ней к выходу.

— Сейчас мы выйдем из отеля, — тихо сказал он, — и ты пойдешь в сторону Юнггассе. Там стоит черный «БМВ», скажешь, что ты от меня, и сядешь в него. Все остальное — потом.

В холле было пустынно. За стойкой возился портье. В одном из кресел в обществе своего бульдога развалился Джорджи Танцуй-нога. Всю ночь он резался в карты с малознакомым майором из службы тылового обеспечения, пока под утро тот не свалился замертво, так и не отыгравшись. Джорджи покинул его номер с солидным барышом, бутылкой коньяка и плотным туманом в голове.

Стараясь не спешить, Хартман с Дори спустились по главной лестнице и направились к выходу. Откуда-то появился Отто Сюргит. Увидев, как Хартман выходит из отеля, он заметался, вдруг выхватил из-за пояса пистолет и рявкнул срывающимся голосом:

— Стоять! Гестапо!

Однако Хартман уже был на улице и не услышал крика Отто. Тот рванулся было за ним, но внезапно был остановлен пронзительным свистом. Отто обернулся. Прямо на него смотрело дуло парабеллума, который обеими руками сжимал Джорджи.

— Ты чего? — пролепетал изумленный Отто.

Выстрелы из двух пистолетов прозвучали почти одновременно.

Двойные двери погасили звуки, и Хартман хоть и услышал их, но не обратил внимания. Они вышли на тротуар. Улица была пуста. Хартман закурил. Он слегка подтолкнул Дори, и она неуверенно направилась в сторону переулка, где стоял черный «БМВ» с работающим двигателем.