Ян Стокласса - Стиг Ларссон - человек, который играл с огнем

– Ужасно.

– Да. И я обвинял себя. На его месте должен был быть я.

– В каком смысле?

– Лучше бы я выстрелил в эту женщину из полиции. Тогда Альф смог бы продолжать борьбу.

Якоб замолчал. Он размышлял над тем, что тогда случилось. Лида поцеловала Якоба в щеку и притворилась, что подавляет зевок. Это спровоцировало зевоту и у Якоба, и тогда Лида отняла свою руку из его руки.

– Мне пора в отель, Якоб.

– Да, понимаю. Я тебя провожу.

Прежде чем они встали, Якоб поднял бокал.

– За смерть предателя Улофа Пальме!

Лида повторила его слова, и они выпили.

Мы встретились в нашем со Стаффаном номере обсудить вечер.

– Передатчик GPS перестал работать, – сказал я. – Мы понятия не имели, где вы!

– Я его выключила.

– Выключила?

– Да, он жужжал. Пришлось его выключить. Потом, я же не знала, что вы будете делать, если я окажусь взаперти.

Я подыскивал слова, но мы оба со Стаффаном понимали, что она права. Мы и в самом деле не обдумали такой вариант развития событий.

Камера в ее очках после часа записи выключилась, но там были запечатлены важные моменты, как, например, тот, когда Якоб посмотрел прямо в глаза Лиде и сказал: «Мы должны быть очень осторожны. Тут повсюду могут быть камеры». Батарейка телефона в ее нагрудном кармане продержалась весь вечер, но дырочку в ткани для объектива я сделал слишком маленькую, так что на видео мы почти ничего не смогли увидеть. Зато звук записался хорошо. Весь до последнего слова разговор между Лидой и Якобом был в нашем распоряжении.

Фальчёпинг, июль 2017 года

На следующий день я сумел отключить жужжащий звук устройства GPS и чуть-чуть увеличил дырочку в нагрудном кармане Лиды. Она взяла с собой ручки с микрофонами звукозаписи. Лида собиралась вплотную подойти к интересовавшему нас вопросу. Якоб купил рыбу, и они договорились пообедать вместе. Лида заметила, что Якоб не привык пить, и на этот раз прихватила две бутылки вина. Когда она вернулась к теме Пальме, они с Якобом занимались приготовлением обеда на кухне,

– Скажи, как это – Пальме предавал страну? Он что, был шпион?

– Он продавал нас русским, – ответил Якоб. – Нам угрожало установление диктатуры.

– Серьезно? Предавать своих соотечественников… я думала, на такое коммунисты только способны. И ты смог его раскрыть?

– До некоторой степени. В 1984 году я познакомился с капитаном шведского военного флота. Его звали Ханс фон Хофстен, мы встречались с ним несколько раз. Он рассказал мне, что Пальме позволил советским подводным лодкам, с которых русские наблюдали за Стокгольмским архипелагом, как будто это их собственность, уйти. Если бы в тот день не произошло убийство, Пальме бы уже через месяц поехал в Москву. И там бы они договорились о превращении Швеции в одну из советских республик.

– То есть Пальме умер как раз вовремя? – спросила Лида.

– Слишком поздно. Жалко, я не убил его, когда мне было тринадцать. Когда я хотел застрелить его из кремниевого пистолета друга моего отца.

– Было бы прямо чудо, тринадцатилетний герой. А кто же тогда на самом деле его убил?

– Пальме был раскрыт. КГБ убил собственного агента, чтобы он ничего не рассказал. Ну и чтобы другие не теряли бдительности.

– Они и правда готовы были так рисковать? Убить своего агента, премьер-министра?

– Да. Так тогда дела делались. У моего друга Бертиля Ведина есть доказательства. Один человек по имени Андерс Ларссон знал, что Пальме должны убить, и предупредил власти. А Ларссон был напрямую связан с КГБ.

Якоб непринужденно рассказывал о тех, кого он встречал в тот период, когда произошло убийство, упомянул Бертиля Ведина. Он уже чувствовал себя в своей тарелке, беседуя с Лидой.

– Погоди. КГБ убил собственного агента, а другой агент того же самого КГБ предупреждал, что это произойдет? Так говорит Бертиль Ведин?

Якоб поколебался, как будто начал понимать, как глупо звучит его версия событий.

– Ну, вероятно, что-то у них пошло не так, – сказал он, помолчав.

Лида не пропустила мимо ушей, что Якоб пересказал версию Бертиля Ведина относительно убийства Пальме. Это означало, что Якоб готов ей врать – если, конечно, он и впрямь замешан в убийстве, – хотя поклялся говорить только правду. Неудивительно, в общем, ему же удавалось хранить молчание больше трех десятков лет.

Лида заметила, что Якоб говорит по-разному. Он твердым голосом высказывал непоколебимые суждения, доводя мысль до логического конца, но при этом они звучали так, как будто он их у кого-то позаимствовал. И тут же становился ужасно наивным. Тому, кого он считал за близкого человека, он позволял принимать решения за себя. Он хорошо говорил на разных языках, хотя иногда у него проявлялась легкая дислексия, а вот его математические навыки равнялись почти нулю. Похоже, Якоб страдал каким-то расстройством аутистического спектра.