Исхак Машбаш - Оплаканных не ждут

Лейтенант, кажется, полностью убедил Карабетова, что спускаться и на этот раз нужно ему, потому что последний на этот раз не сказал ни слова, когда Арбанян стал готовиться к спуску. Джамбот молча разматывал канат, а потом стал крепить один его конец к стволу дуба.

— Как ты думаешь, — спросил майор, — сколько метров до дна?

— Не меньше тридцати, — подумав, ответил лесник. — Я был внизу у берега речки только три раза. Два, когда шел по ее берегу от истоков. Один раз спускался с той стороны. Но там обрыв раза в три меньше. Сейчас вода большая, и берега внизу осталось совсем немного. Только ногами стать — не больше. Но на обрыве внизу кустарник, молодые пихты, ели. Я снизу видел. Чем ниже, тем гуще. Это хорошо. Будет за что цепляться.

— Это плохо, — сказал Арбанян. — Если то, что было прикреплено к корню, действительно упало вниз. Попробуй найти. Не обшаривать же каждый кустик! На это и месяца не хватит.

— И все-таки это лучше, чем если бы скала была совсем голой. Тогда любой предмет не остановился бы при падении до тех пор, пока не упал бы в воду. А на трудности давайте не жаловаться. Их еще нам предстоит преодолеть немало. Вы готовы?

Арбанян кивнул головой. Он успел уже снять кирзовые сапоги и плотно зашнуровать на ногах альпинистские ботинки. Брезентовую куртку он с себя сбросил и остался в одной клетчатой рубашке с длинными рукавами. Джамбот снова, как и в прошлый раз, крепко обвязал его концом каната подмышкой, пропустил канат за ствол дуба, и лейтенант осторожно лег на срез обрыва, спустив вниз ноги. Канат в руках майора и лесника натянулся как струна. В следующее мгновение Арбанян соскользнул вниз и повис над обрывом.

Сейчас пропасть под его ногами показалась ему значительно глубже. Наверное, потому, что теперь ему предстояло опуститься на дно, а не висеть всего несколько минут у самого ее края. И еще, наверное, потому, что теперь спуск должен был длиться не менее чем полчаса. Ведь на пути вниз придется осматривать каждую расщелину, каждый встретившийся на пути кустик и веточку.

Сейчас лейтенант висел приблизительно на уровне срезанного вчера им корня дерева. Он мог протянуть руку и достать его. Но корень ему не был нужен. Сейчас его интересовали ростки плюща, обвивавшие хвойные деревца, росшие из расщелин. Он медленно ощупывал их руками, стараясь обнаружить в их зелени посторонний предмет. Канат опускался медленно, чуть заметными рывками, и Арбаняну не доставляло большого труда осматривать каждый кустарник или молодые побеги. Они договорились, что, если на пути его встретится что-то подозрительное, он похлопает рукой по туго натянутому канату. Или крикнет. Но пока в этом не было нужды. Как внимательно ни осматривал Арбанян расщелины и растения, медленно уходящие вверх, как ни ощупывал их руками, ничто не вызывало ни малейших подозрений.

Чем ниже опускался Арбанян, тем ощутимее становился влажный сумрак, поднимающийся со дна потока. Когда с противоположной стороны начала уходить в небо правая, более низкая сторона ущелья, легкий сумрак превратился в полумрак.

Однако на близком расстоянии все было видно довольно отчетливо.

Поток под ногами шумел теперь все громче и угрожающе. Если бы даже оставшиеся наверху захотели окликнуть лейтенанта, он бы ничего не услышал. С каждым метром гул все усиливался, и временами Арбаняну казалось, что это тугая струна звука, рвавшаяся вверх, раскачивает его тело на канате. Тогда он плотнее прижимался к скользкому камню или к кривым стволам карликовых деревьев.

Как и говорил Джамбот, ниже растительность становилась все гуще. Но теперь это были уже не деревья и кустарники, а какие-то ползучие растения, лишайники и бархатистый зеленый мох. Если предмет, который мог упасть сверху, был небольшого размера, искать его здесь, пожалуй, было безнадежным делом. Помочь мог разве только счастливый случай.

Еще несколько метров, и лейтенанту пришлось включить фонарик, висевший на груди. Короткий его луч лег на влажный камень, покрытый блеклой зеленью растений.

Еще через несколько метров Арбанян ощутил водяную пыль, густо висевшую над бьющимся в камнях потоком.

Он направил луч фонаря вниз. Вода пенилась в двух-трех метрах от его ног. Поток был неширок, не более десятка шагов поперек, но попасть в него было не особенно приятно. Ни один человек не устоял бы на ногах даже у самого его края. Два-три мощных удара об острые камни — и выбраться из него уже не удалось бы вообще никому.