Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

— Вот и славно.

Лиза чувствовала, что Уилли постепенно расслабляется.

— Ты так всю постель промочишь, — проговорил он, вытирая ей лицо углом простыни, — успокойся, не тревожься.

Лиза еще несколько раз всхлипнула и наконец пришла в себя.

— Я шпионю за тобой по приказу Брюнеля. Я не могла не сказать тебе об этом.

— Почему же?

— Потому что… Потому что это невыносимо. Я была счастлива с тобой, Уилли. Так счастлива, — это было очень легко. Правда полностью соответствовала тому, что ей приказано было говорить. — Я даже предположить не могла, что так получится, неужели ты не понимаешь?

— Пытаюсь понять. Что же Брюнель надеялся у меня выведать?

— А ничего и не надо было выведывать. Просто он хотел, чтобы я давала ему информацию о тебе, — Лиза произносила слова словно в лихорадке. — Мне очень жаль.

— Да не переживай так, дорогая. Зачем ему понадобилась информация?

— Чтобы знать, не собираешься ли ты вместе с Модести Блейз заняться проектом Новикова самостоятельно. Всего он мне, конечно, не говорил, но, как я поняла, там не хватает каких-то координат. Он считает, что Пеннифезер может их вспомнить. А я должна наблюдать и слушать — вдруг что-нибудь проскочит.

Уилли от души расхохотался.

— Он идет по ложному следу, Лиза. Пеннифезер не сразу вспомнит, как его самого-то зовут. А нам эта афера совершенно неинтересна. Ну, и как долго ты должна была водить меня за нос?

— Вначале планировалось, что я должна следить за тобой как можно дольше, до тех пор, пока будет срабатывать моя легенда. Ну, ты понимаешь, я посылаю телеграммы в Швецию, жду ответа. Одним словом, отвлекающий маневр. Как будто мои родители уехали за границу и вернутся не раньше, чем дней через десять. Все это я и проделывала на прошлой неделе. Брюнель сказал, что до тех пор, пока я буду ублажать тебя, не возникнет никаких подозрений.

— И он оказался прав, не так ли? — Уилли повернулся и коснулся губами ее лба. — Ты сказала, что это должно было продолжаться как можно дольше. Что же изменилось?

Лиза прижала палец к его губам.

— О Уилли, Уилли. Все кончено. Завтра я ухожу.

— Уходишь?

— Телеграмма, которая пришла вчера утром, — она не из Швеции — от Брюнеля. Он во Франции. Говорит, что планы изменились, и я должна присоединиться к нему.

— Во Франции… А где именно?

— Ну пожалуйста, Уилли… я не могу этого сказать.

— Хорошо. Но если ты не хочешь возвращаться к Брюнелю, можешь остаться здесь.

— Нет, я должна ехать. Обязана.

Уилли зажег настольную лампу. Чуть приподняв голову, он внимательно смотрел на Лизу. Слезы все еще стояли в ее глазах. Белые прямые волосы при искусственном освещении казались светло-пепельными — она вполне могла сойти за скандинавку. Зрачки ее были почти что прозрачными, с мелкими розовыми пятнышками, но это были большие, чудесной миндалевидной формы глаза с длинными изогнутыми ресницами. Она могла показаться излишне худощавой, если бы не грудь — большая и упругая.

— Не смотри на меня, Уилли. Я уродина.

— Не говори глупости, Лиза. В таком случае, японцы и африканцы тоже уроды. Мне нравится глазеть на красивых девушек, неважно какого цвета у них кожа. А ты так просто прелесть. Ну вот, забыл, что хотел сказать.

— Какой ты милый, Уилли, — Лиза потянулась к нему всем телом, но Уилли жестом остановил ее.

— Подожди, это очень важно. Почему ты должна возвращаться к Брюнелю, если этого не хочешь?

— Слишком много причин, Уилли. Мне сложно это объяснить.

— Может, все же попытаешься?

— Во-первых, я обязана ему всем, что у меня есть.

— Насколько я понимаю, ты так или иначе с ним уже расплатилась.

— Может быть. Но я не знаю иной жизни. Очень трудно рвать со своими корнями. И еще: он не позволит мне уйти. И натравит на меня Адриана Чанса и Жако Муктара.

— Чтобы вернуть тебя?

— Да. Или убить. И это не будет местью, Уилли. Он не знает, что это такое, гнев, ярость — непонятные ему эмоции. Он сделает это только потому, что я предам его. Предательство должно быть наказано, я это знаю. Он уже наказывал людей раньше.

Уилли вспоминал разговор с Брюнелем в пентхаузе Модести. Да… Девушка права. Брюнель покарает предателя бесстрастно. Как робот.

— Если только Чанс и Муктар попробуют что-нибудь сделать, — убеждал Уилли, — они об этом горько пожалеют.

— Ты хочешь сказать, что защитишь меня?

— Вот именно.

— И как долго ты будешь делать это, Уилли? Год, два? Пять? Брюнель умеет ждать. Ты действительно думаешь, что сможешь всю жизнь быть моим сторожевым псом?