Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

Голоса в ее голове молчали уже несколько дней, а это означало, что они довольны тем, как она себя ведет. Это радовало ее, и она была благодарна за это Брюнелю: в этот раз он готовил ее с особой тщательностью, совсем не так, как раньше. И все произошло так, как он и предсказывал. Когда она подчиняется Брюнелю, голоса всегда довольны. Всегда.

Постепенно Лиза пришла к убеждению, что голоса не могут читать мысли, которые возникают в самой глубине ее сознания — а может, это были не мысли, а чувства, которыми голоса никогда не интересовались. Странно, но, должно быть, так оно и есть, потому что последние несколько дней Лиза не раз осмеливалась богохульствовать по их адресу. Даже сейчас, в эти предутренние часы, она лежала в постели рядом с Уилли Гарвином и испуганно поеживалась, сознавая свою провинность.

Она виновата, в этом нет никаких сомнений, потеряла контроль над собой и, ни о чем не думая, возжелала Уилли. Это произошло в самый первый раз, когда они легли в постель, — тогда она едва не сошла с ума, ибо никогда не испытывала таких ощущений. Это было так чудесно и восхитительно, что ей стало страшно. Голоса об этом не знали, иначе они уже наполнили бы ее голову холодными, чеканными фразами и повторяли бы выговор всю ночь напролет…

Испугавшись своих вызывающих мыслей, Лиза прижалась щекой к плечу Уилли. Голоса молчали. Значит, они не знают о том, что она счастлива и с радостью готова отдаться мужчине. Но ведь если бы Лиза плохо исполняла их приказы, голоса мгновенно узнали бы об этом?

Выходит, я все делаю правильно, грустно подумала Лиза. Настанет час, и надо будет сделать следующий шаг, последний. И потом уйти, не оглядываясь.

При мысли о том, что придется покинуть эту комнату, сердце ее наполнилось горечью. Лиза попыталась рассердиться и прогнать ее: мужчина, который лежит рядом со мной, — Враг, олицетворение Зла, подумала Лиза. Удивительно, как ловко он маскируется. Если бы не голоса и не Брюнель, она могла бы даже полюбить Уилли Гарвина, поверить в то, что у нее есть собственное мнение, что уже само по себе было бы грехом, ибо Лиза — ничто, инструмент голосов, а голоса всеведущи…

Однако… Лиза перехватила мысль, не осмеливаясь сформулировать ее. Однако сейчас она тоже грешит, воображая то, чего на самом деле нет. И раз голоса этого не знают, она снова вообразит, что верит Уилли, и счастье ее немного продлится. Ну хотя бы еще чуть-чуть.

Но вначале надо было подготовиться к последнему шагу. При мысли о том, каким он может быть, этот последний шаг, Лиза поежилась: она уже давно поняла, что этого Врага убить будет очень трудно, может быть, даже невозможно. За все восемь дней, что она была с ним, ей не представилось ни одной возможности, вот и сейчас она отлично знала, что как только пошевелится и попытается встать с постели, он мгновенно проснется.

Неважно. Бессмысленно бояться того, что не представляет собой никакой проблемы: последний шаг — самое простое. Странно, но так было всегда. Почему? Об этом она никогда не задумывалась, это было вне ее понимания.

Лиза потянулась и слегка задела ногу Уилли.

— Ты не спишь, Тина?

В голосе Уилли не было даже намека на то, что он спал.

— Да. Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя будить.

— Все в порядке, — Уилли притянул Лизу к себе, — ведь все в порядке?

— Нет, — она заставила свой голос слегка дрогнуть. — Не в порядке. Я не в порядке, Уилли.

— Ты? О чем ты, любимая?

— Я не та, за кого себя выдаю. Все, что я тебе говорила, — ложь. Меня зовут не Кристина. Я Лиза. Я никакая не шведка. И автокатастрофа — не несчастный случай. Все было подстроено.

— Ого! — в голосе Уилли прозвучало скорее удивление, чем настороженность. — И зачем ты все это подстроила?

— Я Лиза Брюнель.

Лиза почувствовала, как напряглось тело Уилли, и торопливо прошептала:

— Обнимай меня, Уилли. Знаешь, как трудно мне было признаться! Если бы сейчас не было темно, если бы ты не обнимал меня, я бы не смогла…

По лицу Лизы текли слезы, настоящие слезы. Она уткнулась в плечо Уилли, с удивлением и страхом припоминая, когда она плакала в последний раз. Даже когда ее терзал Адриан Чанс, она только делала вид, что рыдает, чтобы доставить ему удовольствие.

— Ну что же… — негромко сказал Уилли Гарвин, — не принимай это близко к сердцу, Лиза. Ты меня слегка оглушила, но не съем же я тебя, в конце-то концов.

— Я знаю, — Лиза собралась с силами и перестала всхлипывать. — Этого я не боюсь.