Расселл МакКлауд: Чёрное Cолнце Таши Лунпо

Хавличек прижал палец к губам, как заговорщик, который опасается, что его тайный план мог бы быть раскрыт.

- Но, но... У меня была ужасная мигрень. Что тогда можно сделать, кроме как остаться дома?

– Ну, вот смотри. С такой же мигренью я тащусь на всех четырех ногах в редакцию, чтобы работать. И как меня тут встречают?

- Хорошо, хорошо. Но все же я за то, что нам следовало бы ввести границу в ноль промилле для редакторов у компьютера. Тогда у газеты был бы, наконец, шанс стать действительно хорошей. Но меня никто не слушает.

У Хавличека была в редакции определенная свобода, которой у него по его должности как бы не должно было быть. Он, курьер редакции, был одновременно кем-то вроде придворного шута газеты. Он мог говорить такие вещи, ко-торые другие предпочитали держать при себе. При этом он обычно не обращал внимание на должность или влияние. Все знали это, и большинство также принимали это. Если бы он был редактором, ему это было бы не так легко. Все же, таким образом он часто становился рупором, трубившим о том, с чем другие смирились, и тем самым – ледоколом, ломавшим давно застывшие фронты. Это было его настоящей функцией в том социотопе из редакторов, которые образовывали команду «Листка». Редакционным курьером он тоже был, между прочим.

Семь лет назад Ганс Вайгерт впервые вступил в святые залы «Листка». Как и сегодня, первым человеком, которого он тогда встретил в редакции, был тоже Хавличек.

Оба столкнулись прямо во входной двери. Огромная стопка почты, которую принес курьер, равномерно разлетелась по полу.

- Смотри, смотри. Новый галстуконоситель появился. – Приветствие Хавличека было не особенно почтительным. Он указал на письма на земле: – Для вас тут еще ничего не могло бы быть, конечно.

Вайгерт тогда только что прибыл в «Листок» из университета Джона Хопкинса в Болонье, где он получил свою степень доктора экономики по аспирантской про-грамме. До этого он никогда не имел дела с журналистикой. Все же, представление о работе в средствах массовой информации всегда волновало его. Он претендовал, собственно, на должность в административном отделе. Но случай захотел, чтобы он начал как редактор. Он до сих пор не сожалел об этом.

Пока он болтал с Хавличеком, Вайгерт снова вспомнил о своих первых минутах в «Листке», тогда, когда они вдвоем подбирали разбросанную почту. Голос Хавличека прервал его воспоминания.

- Сегодня будь осторожен, Ганс. Коротышка уже порядком сердит.

«Коротышка» – таким ласкательным прозвищем журналисты «Листка» награди-ли своего главного редактора. Если присмотреться поближе к доктору Карлу Бергманну, нужно было бы согласиться, что прозвище было выбрано правильно.

- Сначала он бегал по коридорам и рычал. Вчера кто-то написал имя нашего дорогого канцлера с ошибкой. Этого никто не заметил, и сегодня оно так и по-явилось в газете, да еще и прямо в заголовке. Когда он нашел виновного, то все и началось. Смерч по сравнению с этим просто легкий ветерок.

- И кто же был виноват?

- Джо Гайслер из отдела внутренней политики. У него наверняка снова был один из его дневных снов.

Вайгерт засмеялся. Он очень хорошо мог представить себе своего коллегу Гайслера, как он сидел перед компьютером, тогда как в мечтах он был на своей парусной яхте, штурвал крепко в руках, плыл навстречу морским волнам. Как можно такое сравнить с каким-то там канцлером?

Вайгерт взял последний номер «Листка» из большой стопки, которая лежала наготове в приемном помещении, и собрался войти в офис.

- Не попадайся шефу на глаза, Ганс. Если он увидит твою помятую рожу, у нас будет новый смерч.

- Не бойся, я спрячусь в туалете.

- Там теперь уже больше нет места!

Пока Вайгерт неторопливо шел по коридору, он бросил взгляд на первую страницу газеты. Сначала он прочел обе заглавные строки передовой: «Россия в ЕПС? Новые переговоры в Москве».

ЕПС или Европейский Политический Союз возник четыре года назад как последняя ступень Европейского Сообщества. Австрия тоже входила в ЕПС, после того, как после продолжительных переговоров в 1995 году она присоединялось к тогдашнему ЕЭС. За прошедшее время интеграция Европы дошла до того, что Совет ЕПС как практически европейское правительство во многих сферах заменил национальное законодательство. Теперь Брюссель был подлинным сердцем Европы, у других столиц, собственно, остались лишь роли статистов.

Революции в восточноевропейских государствах в конце восьмидесятых и в начале девяностых годов привели к крушению того, что до этого объединяли в общее понятие «Восточный блок». За самое короткое время все больше этих стран свернули на демократическо-рыночный курс.