Лен Дейтон - Мозг ценою в миллиард

Джин взяла меня под руку. Она была настроена романтично.

— продекламирована она.

— Единственный раз, — поддался я настроению моей спутницы, — я окунулся в драму Шекспира, когда играл роль Призрака отца Гамлета. Сигналом к моему выходу служила реплика Марцелла: «Гляди, вот он опять». Входит призрак и навязчиво маячит на сцене, пока кто-то не произносит: «Стой! Отвечай! Ответь! Я заклинаю!». Призрак уходит, не произнося ни слова.

— Таким образом вы отрабатывали линию поведения на много лет вперед, — сказала Джин.

— У Призрака есть реплики, — парировал я. — Например: «Настал тот час, когда я должен пламени геенны предать себя на муку». И еще — «Так похоть даже в ангельских объятьях пресытится блаженством и начнет жрать падаль» [8] В. Шекспир. «Гамлет», пер. Б. Пастернака. , но им не понравилось, как я это произносил, и они поставили за сценой парня, который вещал мои слова через металлический рупор…

Частная начальная школа помещалась в большом доме, названном когда-то «Фермой». Территория вокруг была разделена на прямоугольники, в каждом из которых стоял современный дом. Огромная надпись «ЧАСТНАЯ НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА БЕСТЕРТОНА» была приколочена к главным воротам, чтобы привлечь юных жителей деревни, не желавших смешиваться с детьми из бедных семей.

У дверей сидела дама в меховом пальто.

— Вы отец? — спросила она, когда Джин и я вошли.

— Мы над этим активно работаем, — сказал я. Она сурово улыбнулась и разрешила нам войти.

В коридоре пахло учебниками и сырыми тряпками для мела. Стрелка-указатель была нарисована на стене от руки. Мы вошли в дверь с табличкой «СЦЕНА ТЕАТРАЛЬНОГО ЗАЛА» и уткнулись в кулисы. Из зала доносился монотонный звук пианино. Миссис Филиппа Пайк нашлась за сценой. Я передал ей записку от мужа, и она посмотрела на меня долгим взглядом, прежде чем развернуть листок. Прочитав записку, она совершенно не удивилась.

— Я никуда не поеду, — заявила она. За кулисами было так темно, что я едва различал ее лицо. За ее спиной, на сцене, маленькая девочка стояла в зеленых лучах рампы. У нее были крылья с блестками. Когда девочка двигалась, крылья хлопали, переливаясь в зеленом свете огней.

— Вы поступите мудро, если последуете совету мужа, — сказал я. — Возможно, ему проще судить о ситуации.

Девочка на сцене декламировала:

— Я так не думаю, — возразила миссис Пайк. — Вы говорите, что он в тюрьме. Это не слишком подходящее место, чтобы судить о чьем-либо положении, кроме своего собственного.

— Я не говорил вам, где он, я только передал от него послание.

Девочка почти рыдала:

Огни рампы вспыхнули розовым светом, когда девочка спрятала голову под нейлоновое крыло.

— Все довольно просто, — терпеливо объяснял я. — Вот билеты на самолет для вас и для вашего сына до Милана. Если вы успеете на этот рейс, я оплачу ваши расходы и вы еще получите достаточно денег на одежду и прочее, чтобы не тратить время и не заезжать домой. Кстати, возможно, ваш дом уже находится под наблюдением. Если вы этого не сделаете, мы проводим вас домой, когда вы выйдете отсюда, и вас заберут в тюрьму.

— Думаю, вы просто выполняете приказ, — сказала она. — Только и всего.

— Но не бездумно, миссис Пайк, — подчеркнул я. — И в этом вся разница.

Девочка на сцене завертелась, держа голову под крылом. Я видел, как шевелились ее губы, отсчитывающие повороты.

— Я вам не доверяю, — сказала миссис Пайк.

Маленький мальчик, одетый игрушечным солдатиком, с огромными белыми пуговицами на мундире и с двумя красными пятнами на щеках, подошел к миссис Пайк и дотронулся до ее руки.

— Сейчас моя очередь, мамочка, — сказал он.

— Правильно, дорогой, — ответила миссис Пайк.

Маленькая девочка на сцене махала большим фонарем из папье-маше, а рампа светила на нее синим прожектором.

Девочка продолжала:

Вспыхнул свет. Лицо миссис Пайк вдруг осветилось, и Теперь его можно было хорошо рассмотреть. Девочка сделала реверанс. Послышались аплодисменты. Зрители сидели так тихо, что я и не догадался, что всего лишь в нескольких сантиметрах за перегородкой находилось человек шестьдесят.