Лен Дейтон - Мозг ценою в миллиард

— Я знаю больше, чем они, — перебил я. — Он был убит булавкой от женской шляпы. Эту булавку воткнула девушка-левша, которая обнимала его, лежа с ним на кровати… Вот и получилась такая рана. Русский курьер умер от такой же раны за пять месяцев до смерти Каарна. Так же умерли еще несколько человек. Сигне любила пересчитывать мужские позвонки.

— А следы одежды на зубах? — деловито выспрашивала Джин.

— У всех свои причуды…

— Боже мой, — сказала Джин. — Вы хотите сказать, что Харви Ньюбегин не соврал и она действительно была штатным убийцей в организации Мидуинтера?

— Похоже, что так, — ответил я. — Вот почему старик Мидуинтер поинтересовался, были ли у нее личные отношения с Харви. Он рассчитывал использовать ее против Харви.

— Что с ней теперь будет?

— Долиш надеется, что Сигне Лайн и миссис Пайк будут работать на нас.

— Но это шантаж.

— Грубое слово, но если мы предложим им работу, им будет очень трудно отказаться.

Итак, Росс из Военного министерства нашел способ держать доктора Феликса Пайка в заключении, обойдясь без публичного суда. Но даже Росс не мог представить дело так, будто и миссис Пайк тоже вступила в армию и тоже сошла с ума. Мы с Россом заключили негласное соглашение, что миссис Пайк достанется нам. Мы хотели держать ее под наблюдением и в дальнейшем завербовать.

Росс, конечно, не стал бы нарушать уговор, но он знал много способов, как обойти его. В пятницу днем до нас дошли вести, что Специальная служба заинтересовалась судьбой миссис Пайк. Мы усмотрели в этом ловкую руку умелого негодяя Росса.

— Умелый негодяйчик, — сказал я, несправедливо принизив его таланты.

Джин захлопнула папку и достала большой конверт. В нем лежали два билета на самолет и пачка американских долларов.

— Долиш хочет, чтобы вы посадили миссис Пайк в самолет. — Она посмотрела на часы. — Сегодня вечером люди из Специальной службы предъявят ей ордер на арест, так что вам все-таки придется пустить в ход письмо от Пайка. Вы должны уложиться за час. Так что поторопитесь.

— Ненавижу такие гнусные поручения.

— Я знаю.

— Должен отметить, что вы полны сочувствия.

— Мне платят не за то, чтобы я сочувствовала, — сказала Джин. — Но я не могу понять, почему вас всегда так раздражает ваша работа? Все просто и ясно: надо посадить миссис Пайк на самолет, пока ее не арестовали. Мне казалось, что вам нравится изображать доброго самаритянина.

Я взял билеты и запихнул в карман.

— Вы можете поехать со мной, — предложил я, — и понять, какое чертовское наслаждение можно от этого получить.

Джин пожала плечами и назвала шоферу адреc Пайка.

Бестертон-виллидж — это нагромождение архитектурных стилей, от просто обтесанных камней с деревянными рамами до лже-георгианского, примером которого был дом Пайка.

Два обгорелых верхних окна переоборудованного сарая, в котором жил Ральф Пайк, напоминали о недавнем пожаре. Сейчас на дорожках уже не было машин, не было слышно музыки, а в доме не было заметно никаких признаков жизни.

Я позвонил. Дверь открыл слуга-испанец.

— Да?

— Мы к миссис Пайк.

— Нет дома, — нелюбезно буркнул слуга.

— Тебе лучше бы выяснить, где она, — сказал я, — пока я не занялся проверкой твоего разрешения на работу.

Он нехотя впустил нас. Мы уселись на диван в стиле «честерфильд» с множеством сидений. Пока испанец разыскивал свою хозяйку, мы рассматривали резьбу по слоновой кости, старинные табакерки с забавными стихами, серебряные чернильные приборы и ножи для разрезания конвертов. У камина лежала такса, свернувшись, как сухой кренделек, между тщательно начищенных каминных щипцов. Слуга вернулся.

— Миссис Пайк вот здесь, — сказал он и протянул мне ярко-оранжевую открытку.

«Частная начальная школа Бестертон-виллидж приглашает родителей и друзей на великолепное представление. Дзинь-дзинь-дзинь.

Выступают ученики частной начальной школы Бестертон.

Начало представления в 7 часов вечера. Вход — с 6.30.

Вход свободный.

Выставка серебра в фонд местных благотворительных обществ.

Приходите пораньше.

Кофе и легкие закуски — недорого.

Учителя с радостью ответят на вопросы родителей.

ЖДЕМ ВАС»

— Пошли, Джин, — сказал я.

Уже угас последний луч дневного света, и холодный ветер завывал в телефонных проводах. Огромная янтарная луна, как светофор, предупреждала об опасности беспечную вселенную. В канаве квакали жабы и где-то совсем рядом ухал домовый сыч.