Виктор Давыдов - Кто бросит камень? Влюбиться в резидента

— Да какой же Ласточкин начальник? — устало вставил Михаил. — Старый солдат, все время на службе, никаких капиталов не нажил.

Анюта подошла к нему, наклонилась, внимательно посмотрела в глаза, обняла:

— Значит, ошибка какая-то, навет подлый, разберутся где надо.

— Да поздно уже разбираться, человека-то нет! — в глазах Михаила появились слезы.

Анюта покачала головой:

— Успокойся, дай я тебя пожалею, бедный мой…

Как и планировал Свиридов, после обеда они с Прохоровым выехали в больницу, где под охраной лечили Риммера. Машина бодро бежала по улицам столицы. Второе мая было выходным днем, и на улицах, несмотря на хмурящееся небо и перспективу дождя, было полно народа. Искоса глянув на товарища, Николай обратил внимание на его усталое, невыспавшееся лицо. Видно, подремал пару-тройку часов после дежурства прямо в кабинете и снова за работу.

— Ну, как прошло дежурство? — спросил Прохоров так, для завязки разговора, понимая, что ответ будет односложным.

— Нормально. Как обычно, не без сюрпризов, но в целом все нормально. А ты как отдохнул?

— Вчера после твоего звонка прогулялся по парку Горького, пивка попил. А сегодня вот отоспался на неделю вперед. Так что спасибо за предоставленное свободное время, оно оказалось очень кстати.

— Я надеюсь, ты понял, что это я тебе аванс выдал. Вот только, боюсь, получку долго ждать придется.

— Ничего. Ты же знаешь, я привычный. Вчера, пока гулял, многое вспомнилось… долго уснуть не мог, — вздохнул Николай.

— Слушай, есть мысль сегодня посидеть вечерком, вспомнить былое. Ты как?

— А я как? Только свистни, я готов. Лишь бы у тебя опять никаких сюрпризов не приключилось.

Так, перебрасываясь фразами о текущем житье-бытье, они ехали по весенней столице. Свиридов успел рассказать, что дочка его недавно вышла замуж за офицера-пограничника и укатила с ним в Среднюю Азию. А жена вот уже неделю находилась в командировке в Сибири по линии Наркомфина, где работала ревизором. Так что за время отсутствия Николая в Москве у капитана в жизни мало что изменилось. А о себе Прохорову рассказать не удалось по причине остановки автомашины у пункта назначения.

На крыльце больницы их ждал Климов. Доложившись начальнику, он широко улыбнулся Николаю. В последние годы службы Прохорова в центральном аппарате они работали в разных подразделениях и встречались редко, но встречам всегда были рады. Связывало их и то, что начальник Климова, капитан Свиридов, был старым другом Прохорова, и это как-то внутренне объединяло всех троих.

— Ну, здорово, Николай, с прибытием, — приятели обнялись, похлопали друг друга по спине.

— Все такой же боевой, Никита, — с удовлетворением отметил Прохоров.

— А как же? Как говорится, прицелом точным врагу в упор… Рад тебя видеть, Николай Николаевич, надолго к нам?

— Это как начальство решит, — Николай бросил на Свиридова взгляд, полный надежды.

Свиридов досадливо крякнул:

— Извини. Совсем забыл сообщить. Комиссар дал добро, но под мою личную ответственность. С твоим начальством тоже все решено.

— Ну, спасибо, Федор Ильич. Будь спокоен, не подведем. Так, Никита?

Климов не успел ответить гостю, так как капитан мягко, но решительно перевел разговор в деловую плоскость:

— Никита Кузьмич, ты пациента подготовил? Как он там?

— Жив. К разговору готов. И врач там ждет.

— Ну, веди нас к нему. Надо поторопиться, а то, того и гляди, меня в контору дернут, — Свиридов быстрым жестом предложил Климову идти вперед.

У палаты, где лежал Риммер, стоял часовой с винтовкой. При виде Свиридова он вытянулся по стойке «смирно». Капитан осмотрелся:

— Слушай, Никита Кузьмич, а врач-то где?

— Он в палате.

— Давай его сюда, мне с ним поговорить надо, а вы пока начинайте работать с раненым.

Свиридов и врач отошли к окну. Две недели постельного режима — таков был вердикт хирурга. Капитан осторожно поинтересовался возможностью ускорить процесс выздоровления пациента, на что доктор отреагировал стандартно:

— Посмотрим, как пойдет выздоровление.

Свиридов попробовал красноречиво объяснить эскулапу, что речь идет о деле государственной важности, но вновь услышал не менее стандартный ответ:

— Сделаем все возможное.

Подойдя к двери палаты, за которой находился Риммер, Федор Ильич увидел, кроме бойца с винтовкой, еще и сержанта с кобурой на поясе. Тот, очевидно, находился внутри комнаты, когда чекисты появились в коридоре. Войдя в палату, Свиридов осмотрелся. Все как в камере: железная кровать, табуретка, привинченная к полу, под потолком зарешеченная лампочка. На окне тоже решетка. На кровати лежал молодой мужчина, уже изрядно заросший щетиной и от этого выглядевший старше своих лет. Увидев Свиридова, он поправил завалившееся на одну сторону одеяло, машинально разгладил образовавшиеся складки, и лицо его приобрело настороженное выражение. Было заметно, что он очень волнуется. Очевидно, он почувствовал, что от этого вошедшего человека в штатском зависит его жизнь. Хотя, скорее всего, это ему уже объяснил Климов, который устроился с листами бумаги на столе. Допрос вел стоявший у кровати Прохоров — едва капитан вошел, он замолчал. Привинченная к полу табуретка, видимо, была оставлена для Свиридова. Тот дал знак продолжать допрос.