Арсений Замостьянов - Спасти Вождя! Майор Пронин против шпионов и диверсантов

– Я даже могу произнести несколько слов! – ответил Бронсон, выслушав перевод. – Добро пож-и-аловать, дру-зиа!

– Вам говорят «добро пожаловать», Старостин, вот и садитесь на мое место! А мне нанадолго нужно отлучиться. Прошу прощения! Только уж, пожалуйста, дождитесь меня! Я твердо намерен сегодня заплатить за всех!

Пронин так быстро раскланялся и убежал, что Бронсон не успел возразить. Только глаза его нервно сверкнули.

Поодаль от «Форда» Пронина ждала «эмка». Путь от ресторанного зала до салона «эмки» Пронин проскакал со скоростью братьев Знаменских.

– Ну, давай, Адамчик, на Моховую! – крикнул, не успев закрыть дверцу. – Выручай, дьявол!

Путь до Моховой недалек. Пронин выскочил из машины на ходу, возле приемной всесоюзного старосты товарища Калинина. Впрыгнул в подъезд массивного углового дома и на лифте взлетел на предпоследний этаж. Именно там – а никак не на крыше и не на чердаке – был устроен наблюдательный пост.

Навстречу Пронину выбежал возбужденный, раскрасневшийся Железнов:

– Они уже там! Вы только посмотрите, Иван Николаич! – при подчиненных он дисциплинированно называл товарища Пронина на «вы».

Лейтенант Кирий внимательно следил за злоумышленниками в длинный бинокль. Только вчера здесь меняли окна – и вставили стекло «повышенной зеркальности» – изобретение профессора Ковалева. В стекле были прорезаны два кружка для бинокля. С улицы нельзя было обнаружить ни дыр в стекле, ни глазищ бинокля.

– Там в подвале наши ребята. Готовы немедленно всех арестовать! Преступление налицо! Посмотрите, они тащат какие-то ящики! Дворник с ними. Пристрелил бы я эту сволочь прямо там, на улице. Для него и тюремной баланды жалко. Ишь, под самыми кремлевскими стенами окопался.

– Про него нам все известно, – меланхолически отозвался Пронин. – Раис Фахрутдинов. Потомственный московский дворник.

– Отец небось полицейским осведомителем был!

– Вовсе не обязательно. Не все так просто в нашем хозяйстве, товарищ Железнов. Всех вычислили?

– А их там всего пятеро: Фахрутдинов, Назаров-Соколов, долговязый, о котором вы говорили, и еще двое, которых мы раньше не видели. Один – предположительно Ревишвили. Второй все время рядом с ним. Думаю, он исполняет роль телохранителя полковника Ревишвили.

– Значит, Ревишвили командует парадом? Кутафья башня у нас хорошо просматривается?

– Обижаете, Иван Николаич. Андронов все промерил под разными углами. Бинокль можно поворачивать. Видно абсолютно все.

– Значит, как говорится, все учтено могучим ураганом... Отменно, друзья. А поступим мы так. Брать сейчас всю группу – глупость на грани вредительства. Отпускать всех на четыре стороны тоже как-то не по-нашему. Приказ такой: дадим мерзавцам закончить учения. Пущай радостно расходятся по своим норкам. Слежку установить за всеми. А одного – долговязого – взять по пути домой.

– Слушаюсь, товарищ майор! – радостно воскликнул Железнов.

– Но взять не просто так – чай, не карманник привокзальный. С инсценировкой!

– Это как?

Пронин как будто отмахнулся от надоедливой мухи.

– Найдешь в морге подходящий труп. Тощего да длинного. Таких у нас полно. Такой обязательно найдется. Изувечишь ему лицо. Подбросишь в качестве несчастного случая. А этого долговязого – к нам. Как говорится, не на Волго-Дон, а надолго вон. Это и называется инсценировка. Ясно, что ли?

Стыдно стало Железнову. Он ничего не ответил, только раскрыл планшет и сделал несколько записей в блокноте. А Пронину нужно было возвращаться в ресторан, да побыстрее. На прощание он поглядел в бинокль. Даже с шестого этажа было видно, что Ревишвили нервничает. Ведь он должен был связаться с Бронсоном! А Бронсон тем временем ел фирменный торт «Славянский» и пил дагестанский коньяк в компании с поднадоевшим ему переводчиком и знаменитым футболистом с повадками светского льва...

Пронин влетел в зал «Славянского базара». Усталые оркестранты местного джаза уже сыграли последнюю мелодию и собирались расходиться. В зале было пьяно, суматошно. Ну, вот и столик Бронсона... Даже со спины Пронин почувствовал, насколько раздосадован американский гость... Даже на обаятельного Старостина он поглядывал с волчьей ненавистью. Пронин подошел к ним со стулом:

– А вот и я, друзья! Остаток вечера скоротаем вчетвером. Что вы пьете? Коньяк после водки? Рисковые вы ребята! А вы, господин Бронсон, не опоздали на сеанс телеграфной связи?

Бронсон посмотрел на Пронина пьяными глазами: