Эндрю Йорк - Координатор

— О, милый, — сказала она, с трудом переводя дыхание.

Он оторвал ее от пола и понес в рубку. Она прильнула к нему, как взволнованный щенок, потом высвободилась из его рук и принюхалась; сходство с любопытным сеттером стало еще сильнее.

— У тебя на борту была женщина.

— Не говори глупостей, Кэролайн. Просто я уронил свой лосьон.

Она взбежала вверх по трапу.

— Тебе не следовало бы так много пить, Джонас.

— Это все из-за одиночества, моя радость. — Он помог ей снять плащ. — Как насчет рюмочки чего-нибудь крепкого?

— Лучше стакан чаю.

Он наполнил металлический чайник, глядя, как она снимает жакет, небрежно швыряет его поверх плаща, расстегивает «молнию» на юбке. Она всегда испытывала сексуальный голод, но сегодня это чувство было особенно острым. Чтобы добраться к нему, она проехала сто двадцать миль. И теперь она не позволит себя остановить. Он зажег газовую горелку и повернулся к ней. Она взялась за поясок с подвязками. Он обнял ее, спрашивая себя, не пользуется ли она льдом, чтобы делать более твердыми свои соски.

— Почему ты так рано вернулась?

Ее глаза блеснули. У нее был какой-то секрет.

— Просто не было причин сидеть дома, — ответила она беззаботно. — И я хотела сделать тебе сюрприз.

— Тебе это удалось.

Он сел на койку, усадил ее к себе на колени и наклонился, чтобы поцеловать в шею.

— Джонас! — Она уперлась руками ему в грудь. — У меня есть совершенно невероятные новости.

Уайлд слегка отодвинулся от нее, чтобы дополнить лежавшую у другого борта кучу собственной одеждой.

Кэролайн Карри вытянулась на койке, закинув руки за голову.

— Ты не хочешь их услышать? — спросила она.

Уайлд расстегнул ее поясок.

— Позже, — сказал он.

Он удивился собственному нетерпению. До сих пор это никогда не происходило столь стремительно. Он подумал, что так получилось ничуть не хуже. Ее голова билась об изголовье койки, но она этого не замечала. Ветер гнал море на корпус судна, и оно ходило ходуном на своих швартовых; в такт его движениям скрипела стойка душа.

Она куснула его за мочку уха:

— Чайник кипит.

Он вытянул ногу поперек каюты и выключил плиту большим пальцем ступни.

— Поразительная ловкость, — похвалила она. — Послушай, Джонас, у тебя завелись жучки?

Он поднял голову и увидел в перегородке отверстие от пули.

— Я собирался повесить картину, — объяснил он. — Но у меня сорвалось сверло.

— Ты наверняка был пьян. — Она взяла в руку медальон со святым Христофором, висевший у него на шее. — Почему ты его носишь?

— Мне приходилось много путешествовать.

— Ты всегда так говоришь. Но ты не суеверен. Наверно, тебе дала его какая-нибудь женщина.

— Она было неотразима.

— Ты меня любишь?

— Глупый вопрос.

Он поцеловал ее в шею и почувствовал аромат ее духов.

— Я в это не верила — до сегодняшнего дня. А теперь начала верить. Смотри-ка, ты вспотел.

— Мне жарко.

Он прикурил две сигареты и сунул одну из них ей в губы. Он смотрел, как качается стойка душа; тело Роклина угрожало обрушиться на нее всем весом и сорвать с колец. Он слегка отодвинул занавеску и смочил махровую мочалку. Труп Роклина раскачивался вместе с кораблем; Уайлд уперся ему в грудь ладонью, чтобы остановить это надоедливое движение. Он задернул занавеску и протянул ей увлажненную мочалку и полотенце. Потом снова зажег газ.

Она приподнялась и оперлась на локоть.

— Фрэнк не станет возражать.

Уайлд нагрел кастрюлю.

— Разве ты не понимаешь, что это значит, милый? Через один или два месяца я буду свободна. И поскольку он не станет подавать встречный иск, я получу опеку над Джилем. Тебе ведь нравится Джиль, Джонас?

Он протянул ей чашку чаю и присел рядом.

— Вопрос скорей в том, нравлюсь ли я Джилю.

Она состроила недовольную гримасу:

— Ты же знаешь, мальчики всегда такие, особенно в его возрасте. Он все понимает, но ничего не хочет понимать. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Тысячи людей на моем месте ничего бы не поняли.

Она поставила чашку на штурманский стол и обвила руками его шею:

— Ты меня любишь, Джонас. Теперь я знаю это. Потому что сегодня все было как в первый раз. Я хочу сказать — в самый первый. Для меня и для тебя. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Уайлд подумал, как часто Женщины умудряются говорить так много, ничего при этом не сказав по существу. Охваченная желанием Кэролайн напоминала ему Хильду Хартман. Но он предпочитал не вспоминать о Хильде и не представлять себе, как она сейчас сидит на своей барбадосской веранде в черном сплошном купальнике и ждет возвращения отца, и тем более не вызывать из памяти того человека, о котором она говорила, что его любит. Он подумал, что люди, с которыми он сталкивается, потом будут вспоминаться ему до самой смерти. Не те, кого он убил, а те, кого он использовал. Женщины, которые начинали испытывать к нему какие-то чувства. Как Кэролайн Карри, например.