Вольфганг Шрайер: Неоконченный сценарий (журнальный вариант)

Пришлось еще выслушать рассказ Кремпа о народном сопротивлении, неоколониализме, режиме ПР и прогрессивном кино. Фишер сухо улыбнулся.

— Подобные планы обычно терпят провал. С чего вы вообще взяли, что в Гватемале вам разрешат снимать такой фильм?

— Правительство Гватемалы заинтересовано в том, чтобы мир знал о его демократичности.

— Что вы и намерены опровергнуть?

— Господин Фишер, давайте говорить откровенно, — сказал Бернсдорф. Представим себе, что нас ждет неудача. Но вы лично ничего не теряете. Судите сами. Мы еще первого кадра не снимем, а уже так раздуем в ведомостях сумму затрат, что небу жарко станет. Выпишем, к примеру, сорок тысяч за сценарий, который между делом настрочит господин Кремп совершенно бесплатно. А кто сможет проверить, какой гонорар мы платили тамошним актерам, массовке и техперсоналу?

Такие речи и слушать приятно; Фишер знал, что Бернсдорф дело говорит.

— Денежные расчеты будут по вашей части, — сказал Кремп. — Нам безразлично, сколько вы будете нам платить. Для нас главное — снять фильм.

Фишер промолчал. Последние слова Кремпа вызвали в нем явную неприязнь. Он терпеть не мог людей, подчеркивавших свое бескорыстие. От таких только и жди подвоха.

— Не сердитесь, шеф, — тихо проговорила ему на ухо севшая рядом Ундина.

В продолжение разговора она несколько раз не соглашалась с Кремпом, поправляла его, вот и теперь тоже. Фишер чувствовал, что она на его стороне, а не на их… Нет, не хочет он больше встречать Новый год в одиночестве! Лучше уж с ними, пусть их пока и заносит на поворотах. А он-то на что? Чтобы они не натворили глупостей!

— Хорошо, я согласен. Мы можем лететь через три дня.

Из бортовых динамиков, вмонтированных в верхние панели, доносился голос стюардессы — мягкий, успокаивающий, чуть хрипловатый из-за помех: «…Мы подлетаем к острову Ньюфаундленд. Летим на высоте одиннадцать тысяч метров со скоростью девятьсот километров в час».

Бернсдорф закрыл глаза. Как бы там ни было, он ощущал прилив сил. Наконец опять в пути, идет по, следам человека, которого зовут Кампано и о котором известно лишь то, что он остался верен своим убеждениям до самого последнего часа. А почему, собственно, «последнего»? Кто сказал, что Кампано убит? Таких данных нет, а значит…

Эрвин Фишер попросил стюардессу принести рюмку коньяка. От некоторых фраз в зеленой книжке, которые отчеркнул Кремп, ему становилось не по себе. «Двадцать восемь арестованных „левых“ подверглись неслыханно жестокому обращению; так, например, Карлос Соса Варильяс был сначала распят, а затем кастрирован». Фишер перелистал несколько страниц. «Трупы были выброшены из самолета над Тихим океаном». Читать дальше нет никакого желания, голова его от всего этого разболелась.

В сетках кресел торчали свежие газеты, и Фишер достал одну из них. «Ю.С. ньюс энд Уорлд рипорт». В глаза бросился заголовок: «Избирательная кампания в Гватемале происходит в атмосфере насилия. Жертвами ежедневно становятся три — четыре человека». Перегнувшись через кресло, он протянул газету Кремпу.

— Как-никак выборы, — сказал тот. — А не военный режим! Военные выборов не проводят.

Четыре часа утра. А по местному времени десять вечера. «Через пятнадцать минут мы будем над Мексиканским заливом в районе Нового Орлеана», — негромко проговорила стюардесса. Фишер мелкими глотками отхлебывал горячий кофе из чашки. Не в состоянии сосредоточиться на чем-то определенном, он опять раскрыл зеленую книжку.

Красный карандаш Кремпа заставил его прочесть следующие строки: «Революционные вооруженные силы (ФАР) усилились с притоком студентов университетов. Постепенно ФАР становятся военной организацией коммунистической партии, хотя формально ей и не подчиняются. Герильерос похитили целый ряд видных лиц, чтобы обменять их на политических узников. Отдельные уголовные элементы, воспользовавшись неразберихой, в свою очередь, провели ряд похищений, выдавая их за акции ФАР и требуя выкупа. В 1967 году выяснилось, что глава этой банды похитителей и шеф уголовной полиции — одно и то же лицо». Последнее предложение не было подчеркнуто, но крепко засело в голове Фишера. В его воображении начали возникать одна картина за другой. Шеф полиции — похититель! Классический гангстерский сюжет с серьезной политической подоплекой… А если это решить в комедийном, гротесковом плане? Он так и слышал взрывы хохота в зале. Люди ходят в кино либо для того, чтобы отгадывать загадки, либо чтобы посмеяться. Жизнь и без того достаточно сложна…